Купцом? Да это явный поклеп, он никогда не был купцом. Видите ли, он был человек весьма обходительный, весьма услужливый, а так как он отлично разбирался в тканях, то постоянно ходил по лавкам, выбирал, какие ему нравились, приказывал отнести их к себе на дом, а потом раздавал друзьям за деньги[7].
Поклен будет добросовестным слугой короля без всякого раболепия, он заставит себя уважать, проявляя дотошность в составлении договоров и платя наличными. Пусть аристократы, пренебрегающие торговлей и деньгами, либо ведут себя прилично, либо отовариваются в другом месте! Отец Жана Батиста не был падок на красивые слова. Чтобы разбогатеть, нужно заставить себя уважать: добиться доверия короля и того, чтобы тебе платили. Одно без другого невозможно. Если ты добился только доверия короля — ты придворный и рискуешь однажды споткнуться. Если только оплаты — ты мещанин, и судьба может к тебе перемениться в любой момент. Умение жить и умение работать неразделимы. Таков был урок Поклена-отца, которому Жан Батист будет следовать даже в самое трудное время. Метить надо высоко, как можно выше! А выше всех — король…
Короли требуют беспрекословного повиновения и знать не хотят никаких препятствий. Им нравится только то, что бывает готово в назначенный ими срок. Если же увеселение запаздывает, оно теряет для них всякую прелесть. Они хотят таких удовольствий, которые не заставляют себя ждать; чем меньше подготовки, тем это им приятнее. О себе мы должны забыть: мы для того и существуем, чтобы угождать им, и когда нам поручают что-либо, наше дело выполнять их поручение как можно скорее. Лучше выполнить поручение плохо, нежели выполнить, да не в срок. Пусть нам будет стыдно за неудачу, зато мы сможем гордиться быстротой выполнения.[8]
Совет окажется дельным.
Дела у обоих семейств шли в гору: Крессе округлял свои земельные владения, Поклен развивал торговлю. За десять лет состояние Покленов утроится.
Раннее детство Жана Батиста — это торговая лавка, двор, приходская школа, посещения дедушки Луи, музыка дядей Мазюэлей и рождения маленьких Покленов. Но в мае 1632 года Мари Крессе умерла. Наверняка Жан заплатил огромные деньги нескольким бездарным врачам, умеющим только пускать кровь, изматывая больную.
Всё их преимущество заключается в звонкой галиматье да в вычурной болтовне, которая выдает нам слова за дело и обещания за действительную помощь. <…> Послушать, что они говорят, — так они умнейшие люди на свете, а посмотреть на деле — так они величайшие невежды[9].
Мари оставила после себя не только безутешную семью, но и наследство — его опись свидетельствует о богатстве женщины: кольца, украшения и серебряная посуда на 1144 ливра, две тысячи ливров серебром наличными, одежды на 130 ливров и десять су, мебели на 5275 ливров. Супруга Жана Поклена занимала высокое место в обществе. Сиротки от четырех до одиннадцати лет оказались на руках у служанки Мари де да Рош.
Для старшего сына, Жана Батиста, это были печальные дни: он понял, что теперь всё будет не так, как раньше. В его жизни нет матери, не будет ее и в его пьесах.
Крессе был не так честолюбив, как его зять Жан; ему больше нечего было доказывать, он славно пожил и медленно отходил отдел, передавая их своему сыну. Верный духу семьи, он не разлучился с Покленом, когда тот овдовел, и продолжал общаться с Мазюэлями, хотя и его сын тоже потерял жену. Он любил музыку, танцы, зрелища и сельскую местность.
Он часто бывал в Обезьяньем домике. Водил Жана Батиста смотреть на представления на Новом мосту или на встречи с веселыми друзьями, обожающими музыку и театр. Известно, что он одолжил денег своим друзьям Мари Эрве и Жозефу Бежару. Жан Батист должен был прийти на смену своему отцу, но дед-обойщик внушил ему правильный подход к ремеслу: работать, чтобы жить, а не жить, чтобы работать.