— Совершенно уверен, — ответил Альфред. — Он прямо так и сказал. Когда я уезжал, Бургред собирал войско. Но действует он не слишком открыто. Он посадит наместником выходца из Восточной Англии. Тем паче что у того есть тотем. Тот самый человек без рук и ног, о котором я говорил.
— Так ли это важно? — Этельред устало промокнул пену на губах.
— У восточных англов двадцать тысяч хайдов[37] земли. Вместе с тем, что Бургред уже имеет, это сделает его сильнее нас, намного сильнее нортумбрийцев. Поверь мы, что он будет воевать только с язычниками… Но он может предпочесть более легкую добычу и заявить, что его долг — объединить все английские королевства. Включая наше.
— И что же делать?
— Мы должны заявить о наших притязаниях. Смотри, Эссекс уже наш. Сейчас граница между Эссексом и Саутфолком проходит…
Двое мужчин, король и принц, принялись методично вырабатывать основу для территориальных претензий и намечать разделительную черту. Они не представляли себе обсуждаемых областей и знали только, что «эта река» протекала севернее «вон той», а «этот город» находился в том или ином шайре. Споры подрывали и без того слабое здоровье Этельреда.
— Уверен ли ты, что они раскололись? — резко спросил Ивар Рагнарссон.
Гонец кивнул:
— Почти половина ушла на юг. Осталось, может быть, двенадцать длинных сотен.
— Но драки не было?
— Нет. В лагере говорят, что у них был какой-то чертеж, объясняющий, как найти сокровища короля Ятмунда, которого ты превратил в кровавого орла.
— Пустое, — рыкнул Ивар.
— Ты слышал, сколько они взяли в монастыре Беверли? — спросил Хальвдан Рагнарссон. — Тысячу фунтов серебра и столько же золота. Это больше всего, что мы собрали вообще. Паренек башковит. Тебе следовало помириться с ним после хольмганга. Такого лучше иметь в друзьях, чем во врагах.
Ивар поворотился, бледнея лицом в своем знаменитом приступе ярости. Хальвдан невозмутимо выдержал бешеный взгляд светлых глаз. Рагнарссоны никогда не шли друг на друга. В этом крылся залог их могущества, что понимал даже Ивар при всем его безумии. Он вымещал гнев на ком-то постороннем. Иное дело — сохранить тайну, но с этим они раньше справлялись.
— Но теперь-то он враг, — решительно сказал Сигурд. — Осталось понять, главный ли это недруг на сегодняшний день. И если да… Ступай отсюда, гонец.
Дело было в Эофорвике, во дворце короля Эллы, где всюду гуляли сквозняки. Братья склонились друг к другу и начали прикидывать численность войск, нормы довольствия, расстояния и возможности.
— Мудрость змеи, кротость горлицы, — удовлетворенно изрек архидиакон Эркенберт. — Наши враги уже истребляют себя.
— Это так, — согласился Вульфхер. — Язычники причиняют много хлопот, и королевства пошатнулись. Но придет день Господень, и земля и все дела на ней сгорят[38].
Они говорили громко, пытаясь перекричать клацанье штемпелей, которые мирские монахи, трудившиеся на монастырском монетном дворе, приставляли к серебряным чушкам и с силой ударяли молотками, чеканя рисунок, после чего брали следующий штемпель. Сначала выбивался ворон с распростертыми крыльями — знак Рагнарссонов. Затем шли буквы: SPM — Sancti Petri Moneta[39].
Рабы в ошейниках сновали с мешками угля, выкатывали тележки с отбракованными свинцом, медью и шлаком. К серебру допускали только полноправных монахов, имевших долю в имуществе Минстера. А если кому-то взбредала в голову мысль о личной выгоде, напоминанием ему служили устав святого Бенедикта и право архиепископа осуществить названное там наказание. Здешних монахов давно уже не забивали насмерть и не замуровывали в стены живьем, но такие случаи были известны.
— Они в руце Божией, — заключил архиепископ. — Гнев Господень не может не пасть на тех, кто разграбил монастырь в Беверли.
— Но Божий промысел вершится чужими руками, — напомнил Эркенберт. — И мы должны призвать эти руки на помощь.
— Королей Мерсии и Уэссекса?
— Нет, силу более могущественную.
Вульфхер взглянул на него сперва удивленно, затем с сомнением и, наконец, с пониманием. Эркенберт кивнул:
— Скрепи печатью мое письмо. Оно отправится в Рим.
На лице Вульфхера отразилось удовольствие, а то и предвкушение радостей Священного города, о которых ходило немало слухов.