ГЛАВА XII
РЕЛИГИЯ.
Римский мир богов, как уже было ранее замечено, возник из отражения земного Рима в высшей и идеальной сфере созерцания, в которой и малое и великое воспроизводились до мельчайших подробностей. В этом мире отражались государство и род, как всякое естественное явление, так и всякое проявление умственной деятельности; в нем отражались и каждый человек, и каждое место, и каждый предмет, и даже каждое действие, совершавшееся в области римского права; подобно тому как земные вещи находятся в состоянии постоянного движения, так же вместе с ними колеблются и боги. Гений — хранитель отдельного какого-нибудь действия — жил не дольше, чем само действие; гений — хранитель отдельного человека — жил и умирал вместе с самим человеком, и эти божественные существа можно считать бессмертными только в том смысле, что постоянно вновь нарождаются подобные действия и однородные люди, а вместе с ними и одинаковые гении. Как над римской общиной царили римские боги, так и над каждой из чужеземных общин царили ее собственные боги; но как ни резко было различие между гражданином и негражданином, между римским богом и чужеземным, все-таки и чужеземцы, и чужеземные боги могли приобретать в Риме права гражданства в силу общинного постановления, а когда граждане завоеванного города переселялись в Рим, то и их богов приглашали туда же перенести свое местопребывание.
О древнейшей сфере римских богов — в том виде, как она образовалась до знакомства римлян с греками, — мы узнаем из списка публичных и носящих особые названия праздничных дней (feriae publicae) римской общины: он сохранился в календаре общины и бесспорно представляет самый древний из всех дошедших до нас документов о римской древности. Первое место в нем занимают боги Юпитер и Марс, равно как двойник этого последнего — Квирин. Юпитеру посвящены все дни полнолуния (idus), сверх того, все праздники вина и многие другие, о которых будет упомянуто далее; его антагонисту, «злому Юпитеру» (Vediovis), было посвящено 21 мая (agonalia); Марсу принадлежали первый день нового года, 1 марта, и главным образом большое военное торжество, происходившее в течение этого месяца, названного по имени самого бога. Этому торжеству предшествовали 27 февраля конские состязания (equirria), а его главными днями в течение марта были: день ковки щитов (equirria, или Mamuralia, марта 14), день военной пляски на площади народных собраний (quinquatrus, марта 19) и день освящения военных труб (tubilustrium, марта 23). Подобно тому как войну начинали с этого праздника, так и осенью, после окончания похода, снова справляли праздник Марса — день освящения оружия (armilustrium, октября 19). Наконец, второму Марсу, т. е. Квирину, принадлежало 17 февраля (Quirinalia). Между остальными праздниками первое место занимают те, которые относятся к земледелию и к виноделию, а рядом с ними праздники пастухов играют лишь второстепенную роль. Сюда прежде всего принадлежит длинный ряд весенних праздников в апреле; во время их приносились жертвы: 15-го числа Теллуру, т. е. кормилице-земле (fordicidia, приносилась в жертву стельная корова), 19-го Церере, т. е. богине растительного мира (Cerialia), 21-го плодотворной богине стад Палере (Parilia), 23-го Юпитеру как хранителю виноградных лоз и впервые откупориваемых в этот день бочек прошлогоднего сбора (Vinalia), 25-го злому врагу посевов — рже (Robigus: Robigalia). По окончании полевых работ и после успешной уборки жатвы справлялся двойной праздник в честь бога уборки жатвы Конса (от condere) и в честь богини изобилия Опы: один раз — непосредственно после окончания работы жнецов (августа 21, Consualia; августа 25, Opiconsiva), а второй раз — в середине зимы, когда наполняющая амбары благодать может быть оценена по достоинству (декабря 15, Consualia; декабря 19, Oppalia), а чуткий здравый смысл древних распорядителей празднествами вставил между двух последних праздников праздник посева (Saturnalia от Saëturnus или Saturnus, декабря 17). Точно так и праздник виноградного сока, называвшийся также целебным (meditrinalia, октября 11), потому что свежему виноградному соку приписывали целебную силу, справлялся после окончания сбора винограда в честь Юпитера как бога вина; но первоначальное значение третьего праздника вина (Vinalia, августа 19) неясно. Затем следуют в конце года: волчий праздник (Lupercalia, февраля 17), который справляли пастухи в честь доброго бога Фавна, и праздник межевых камней (Terminalia, февраля 23), который справляли земледельцы; сверх того, справлялись: двухдневный летний праздник дубрав (Lucaria, июля 19, 21), который, вероятно, был посвящен лесным богам (Silvani), праздник источников (Fontinalia, октября 13) и праздник кратчайшего дня, после которого восходит новое солнце (An-geronalia, Divalia, декабря 21). В городе, который служил портом для всего Лациума, не менее важное значение имели: праздник моряков в честь морских богов (Neptunalia, июля 23), праздник пристани (Portunalia, августа 17) и праздник реки Тибра (Volturnalia, августа 27). Ремесла и искусства имели в этом кругу богов только двух заступников — бога огня и кузнечного мастерства, Вулкана, которому кроме названного его именем дня (Volcanalia, августа 23) был посвящен еще праздник освящения труб (Tubilustrium, мая 23), и затем Карменту (Carmentulia, января 11, 15), которую сначала чтили как богиню волшебных заклинаний и песен, а впоследствии стали чтить как покровительницу рождений. Домашней и семейной жизни были посвящены: праздник богини дома — Весты и праздник гениев кладовой — Пенатов (Vestalia, июня 19), праздник богини рождения 63 , (Matralia, июня 11), праздник благословения дома детьми, посвященный Либеру и Либере (Liberalia, марта 17), праздник умерших (Feralia, февраля 21) и трехдневный праздник привидений (Lemuria, мая 9, 11, 13). К кругу гражданских отношений принадлежали два непонятных для нас праздника: бегства царя (Regifugium, февраля 24) и бегства народа (Poplifugia, июля 5), из которых во всяком случае последний был посвящен Юпитеру, — и кроме того, праздник семигорья (Agonia, или Septimontium, декабря 11). И богу «начала», Янусу, был посвящен особый день (Agonia, января 9). Значение некоторых других праздников для нас непонятно, таковы: праздник Фуррины (июля 25) и посвященный Юпитеру вместе с Аккой Ларенцией праздник Ларенталий, который, быть может, был праздником Лар (декабря 23). В этой табели вполне перечислены те дни общественных празднеств, которые были неизменно установлены, и хотя, без сомнения, исстари существовали, сверх того, и другие передвижные и случайные праздники, все-таки и то, что говорится в этой табели, и то, что в ней умалчивается, дает нам возможность заглянуть в такую древнюю эпоху, которая иначе почти совершенно пропала бы для нас. В то время, когда эта табель была составлена, уже совершилось слияние древней римской общины с римлянами с холмов, так как мы находим в ней рядом с Марсом и Квирина; но капитолийский храм еще не был в ту пору построен, так как в табели нет речи ни о Юноне, ни о Минерве; святилище Дианы на Авентине также еще не было воздвигнуто, и еще не было заимствовано от греков никаких религиозных воззрений. Пока италийское племя жило на полуострове, предоставленное самому себе, как римский, так и вообще италийский культ по всем признакам заключался главным образом в поклонении богу Маурсу, или Марсу; это был смертоубийственный бог 64 ; его представляли себе преимущественно мечущим копья охранителем стад и божественным бойцом за граждан, низвергающим их врагов; само собой разумеется, что каждая община имела своего собственного Марса, которого считала самым могущественным и самым святым из всех; поэтому и всякое «посвященное весне» переселение, предпринятое с целью основания новой общины, совершалось под покровительством своего собственного Марса. Марсу посвящен первый месяц года как в римском месяцеслове, в котором помимо того вовсе не упоминается о богах, — так, по всей вероятности, и в месяцесловах латинском и сабельском; между римскими собственными именами, также вообще не имеющими ничего общего с именами богов, исстари были самыми употребительными: Марк, Мамерк, Мамурий; с Марсом и с его священным дятлом находится в связи древнейшее италийское предсказание; священный зверь Марса — волк — служил для римских граждан чем-то вроде герба, и все священные легенды, какие только была в состоянии создать фантазия римлян, относятся исключительно к богу Марсу и к его двойнику Квирину. Впрочем, отец Дионис — это более чистое и более гражданское, нежели воинственное, отражение существа римской общины — занимает в списке праздников более широкое место, чем Марс, а жрец Юпитера стоял по рангу выше обоих жрецов бога войны; но и этот последний играл в том списке выдающуюся роль, и даже весьма вероятно, что в то время, когда были установлены праздничные дни, Юпитер занимал по отношению к Марсу такое же место, какое занимал Ормузд по отношению к Митре, и что в воинственной римской общине и тогда был настоящим средоточием богопочитания воинственный бог смерти с своим мартовским праздником; напротив, богом веселящего сердце вина в это время считался не внесенный впоследствии греками «облегчитель забот» Дионис, а сам отец Юпитер.
В нашу задачу не входит описание римских богов во всех подробностях: но и в интересах истории необходимо обратить внимание на их своеобразный характер, в одно и то же время и низменный и задушевный. Отвлечение и олицетворение составляют сущность как римской, так и эллинской мифологии; эллинский бог также служил выражением для какого-нибудь явления природы или для какого-нибудь понятия, а то, что римлянину и греку каждое божество представлялось особою личностью, видно из воззрения на отдельных богов как на существа или мужского, или женского пола и из следующего воззвания к неизвестному божеству: «Бог ли ты или богиня, мужчина ты или женщина»; отсюда произошло и глубоко укоренившееся убеждение, что не следует громко произносить имя гения-хранителя общины из опасения, что неприятель, узнав это имя, станет призывать бога по имени и переманит его за предел общины. Остатки такого глубокого чувственного воззрения связаны именно с именем самого древнего и самого национального из италийских богов — Марса. Но, между тем как лежащая в основе всякой религии абстракция повсюду стремится все к более и более широким представлениям, пытается все глубже и глубже проникнуть в самую сущность вещей, римские религиозные образы, напротив того, остаются на поразительно низкой ступени воззрений и понятий. Между тем как у греков сколько-нибудь значительный мотив быстро разрастается в целую группу образов, в целый цикл идей, у римлян, напротив, основная мысль остается окоченелой в своей первоначальной наготе. В римской религии нет ничего самобытно ею созданного, что можно было бы поставить наряду с нравственным преображением земной жизни в религии Аполлона, с божественным опьянением в поклонении Дионису, с глубокомысленным и таинственным культом хтонических (подземных) богов и с мистериями. Она, пожалуй, имеет понятие и о «другом злом боге» (Ve-diovis), о призраках и привидениях (lemures), а впоследствии также о божествах зловредного воздуха, лихорадки, болезней и, быть может, даже воровства (laverna), но она не была в состоянии возбуждать того священного трепета, к которому также влечет человеческое сердце; она не была в состоянии проникнуться тем, что есть непостижимого и даже злого в природе и в человеке, без чего не может обойтись религия, если человек целиком должен растворяться в ней. В римской религии едва ли было что-либо покрытое таинственностью, кроме названий городских богов Пенатов; но сущность и этих богов была для всякого понятна. Национальное римское богословие старалось выяснить для себя все сколько-нибудь значительные явления и их свойства и затем, дав каждому из них надлежащее название, распределить их по разрядам (согласно с той классификацией лиц и вещей, которая лежала в основе частного права), для того чтобы знать, к какому богу или разряду богов следует обращаться и каким способом, и для того чтобы указать этот правильный способ народу (indigitare). Римское богословие в сущности и состояло из таких поверхностно-отвлеченных понятий, отличавшихся чрезвычайной простотой и наполовину заслуживающих уважения, наполовину смешных; понятия о посеве (saeturnus) и полевых работах (ops), о почве (tellus) и о межевых камнях (terminus) олицетворялись в самых древних и в самых высокочтимых римских божествах. Едва ли не самым своеобразным между всеми римскими богами и конечно единственным, для которого была придумана чисто италийская форма поклонения, был двуглавый Янус; однако и в нем не олицетворяется ничего кроме выражающей боязливую римскую набожность идеи, что перед начинанием всякого дела следует обращаться с молитвой к «духу начала». Здесь также сказывается глубокое убеждение, что римские понятия о богах столь же необходимо должны были быть распределены по разрядам, сколь неизбежно было, чтобы каждый из эллинских богов, благодаря тому что был одарен более яркою индивидуальностью, стоял от всех других особняком 65 . Едва ли не самым интимным из всех римских верований было верование в гениев-хранителей, витавших и в доме, и над домом, и в кладовой; в публичном богослужении их чтили под именем Весты и Пенатов, в семейном — под именем лесных и полевых богов Сильванов и главным образом под именем настоящих домашних богов Лазов или Лар, которым постоянно уделялась часть от поданных за семейным столом кушаний и поклониться которым каждый отец семейства считал еще во времена Катона Старшего своим первым долгом по возвращении из чужбины домой. Но в распределении богов по рангам эти домашние и полевые боги занимали скорее последнее, нежели первое, место; иначе и быть не могло при такой религии, которая отказывалась от идеализации: благочестивое сердце находило для себя самую обильную пищу в самых простых и самых индивидуальных абстракциях, а не в самых широких и всеобщих. Наряду с этой слабостью идеальных элементов ясно выступали наружу практические и утилитарные тенденции римской религии, которые хорошо заметны в вышеприведенной табели праздничных дней. Увеличения имущества и земных благ, доставляемых обработкой полей и разведением скота, мореплаванием и торговлей, — вот чего ожидает римлянин от своих богов; поэтому у римлян быстро и повсеместно вошли в большой почет бог честного слова (deus fidius), богиня случайности и удачи (fors fortuna) и бог торговли (mercurius), которые зародились из ежедневных житейских сношений, хотя и не успели попасть в вышеприведенную древнюю табель праздничных дней. Римский характер отличался такой строгой бережливостью и склонностью к коммерческим спекуляциям, что они проникли в самую глубь его божественного отражения.
63
Судя по всему, таково было первоначальное значение «матери утра», или Mater matuta; следует припомнить, что родиться в утренний час считалось за признак будущего благополучия, как это доказывают собственные имена Lucius и в особенности Manius. Mater matuta сделалась богиней моря и гавани лишь в более позднюю пору под влиянием мифа о Левкотее; уже тот факт, что эту богиню чтили преимущественно женщины, доказывает, что она первоначально не была богиней гавани.
64
Из слова Maurs — древнейший, дошедший до нас по преданию формы — возникают путем различных превращений звука
65
Что ворота, двери и утро (ianus matutinus) посвящались Янусу, что к нему обращались прежде всех других богов и что даже при чеканке монеты его стали изображать прежде Юпитера и других богов, — все это несомненно доказывает, что он олицетворял отвлеченные понятия об открытии и начале. И его двойная голова, которая смотрит в две стороны, находится в связи с отворяющимися на две стороны воротами. Его нельзя считать за бога солнца и года тем более потому, что названный его именем месяц первоначально был одиннадцатым, а не первым; этот месяц, вероятно, получил свое название от того, что в это время года оканчивалась пора зимнего отдыха и снова начинался ряд полевых работ. Впрочем, само собой разумеется, что, с тех пор как январь сделался первым месяцем в году, и начало года было включено в сферу деятельности Януса.