— Или мы просто связаны…
Тело Мориарти пропало с крыши. Конечно, его могли забрать люди Холмса и кремировать где-то тайком. Но это оставляет столько надежды…
— …и только ты можешь найти меня?
Слова звучали уже после того, как прозрачная фигура исчезла, оставляя снайпера одного. В разгромленной квартире с разбитым зеркалом, с царапинами на столе, с кровавой водой в ванной. Со свежим узором ран на груди.
— Джеймс? — Моран рывком сел в кровавой воде, фокус зрения медленно возвращался к нему.
Что произошло? Снайпер перестал ощущать тяжесть тела Мориарти. Моран быстро вылез из ванны, обошел квартиру, рывком открыл входную дверь, яростно осматривая окрестность. Джима нигде не было. Он снова ушел.
Оставляя влажные кровавые следы на полу, Моран вернулся в квартиру. Тихий злобный рык, снайпер бьет кулаком в стол, где еще совсем недавно извивался от оргазма темный консультант. Мориарти же был здесь. Еще минуту назад Моран был глубоко внутри. От его поцелуев горели губы, на теле его рукой вырезана чертова карта.
Моран склонился над осколками зеркала — лишь многочисленные отражения снайпера, больше никого.
— Тебя же не было здесь, верно, Джеймс? Ты не приходил. Тебя больше не существует.
Подобрав один осколок с пола, Моран сжал его в ладони с силой, не замечая, как по пальцам потекла горячая кровь.
— Я найду тебя, черт возьми. И тогда ты ответишь за все.
========== Глава 5. Принятие ==========
Раннее утро Лондона было туманно и серо. Невысокая, полноватая фигура, закутанная в черный плащ, двигалась по набережной, приближаясь к одному из мостов, соединяющих два берега Темзы. Скрывшись под колоннами моста, она пропала.
«Я же говорил, что мы уничтожим Лондон, дьявол-Моран? А я всегда исполняю свои обещания. Присмотрись, может быть, порезы на твоем теле, так любовно оставленные мной, куда-то тебя приведут?
Поиграем, Бастьян, ты ведь тоже любишь играть. Я оставлю тебе еще одну подсказку. Дорожка из хлебных крошек. Мне так нравилась эта сказка, когда я был жив… Перечитай ее, дьявол-Моран. Я прислал тебе подарок, мою книгу ирландских сказок, тех, на которых я вырос. К этим пожелтевшим страницам прикасались мои пальцы, я часто перечитывал ее.
Я тебя не оставил, мой ручной убийца, мы просто играем. А может быть, ты сошел с ума, и меня больше нет? Я умер, Бастиан. Мои мозги были разбрызганы по всей чертовой крыше. Говорят, смерть никогда не бывает красивой. ЛОЖЬ! Эта была картина, достойная кисти импрессионизма.
А Шерлок Холмс, своим изломанным и угловатым телом бы идеально дополнил ее…
Я не приходил к тебе, дьявол-Моран. Ты сам придумал все это. Поверишь? Посмотрим. Поиграем.
„Участились случаи отравления среди жителей пригородов Лондона. Министерство здравоохранения предупреждает, что….“ Что они знают, эти ИДИОТЫ!
Смерть открывает много новых возможностей. Мне не нужно ничего делать, чтобы отравить воду в паре домов. Но мне интересно, как ты найдешь меня и будешь ли искать? Поверишь ли, протрезвев, что все было на самом деле?
Ты ведь мне доверяешь, Бастиан, доверься и своей интуиции. Посмотрим, получится ли у тебя.
Тут душно, как в каком-то чертовом „панцире омара“. Если бы у меня была душа, то я бы сказал, что она заперта. У меня ее нет. Или?.. Как раз она и свободна? Но привязана к этому мертвому телу. Я призрак? Если бы ты верил в загробный мир, то боялся бы, что после смерти встретишь всех, кого ты убил?
Я жду, пока ты найдешь меня, потому что, третий чертов год… Дьявол! Разуй глаза, я здесь!
Я оставляю послания тебе. Этих людей убивают по-разному, но у всех на лице, с правой стороны шрам, повторяющий мое уродство. Их имена составят анаграмму.
Найджел Одли, Ангус Келли, Ирвин Бекер, Дарел Андруз, Ирен Бутман, Марк Артурз, Элинор Кеннет.
И их нахождение составит круг, который все сужается вокруг моей тюрьмы.
На это уходят все силы, Бастиан, а меня тут пичкают чем-то новеньким. Тебе нужно поторопиться, пока еще не стало слишком поздно.
Мне кажется, что я говорю с пустотой. Тебя нет. Ты не слышишь и не видишь меня.
Я выпущу для тебя последнюю сигнальную ракету.
„Массовое отравление, что в последнее время то и дело вспыхивает в Лондоне, теперь коснулось и Бедлемской королевской больницы, главной психиатрической лечебницы в народе именуемой, как Бедлем. На данный момент госпитализированы 33% персонала, о состоянии пациентов пока данные неизвестны.“
Ты же знаешь, дьявол-Моран, что Бедлем самая большая психиатрическая лечебница Англии, самая старая и хорошо охраняемая. Но как ты думаешь, зачем охранять овощ, который только внешне похож на человека?»
***
Убийца стоял перед зеркалом и разглядывал карту на своей груди, уже покрывшуюся коркой. Неужели он сам вырезал ее на себе, представляя, что это делает Мориарти? Неужели Моран это все придумал, выдавая желаемое за действительное, а Джеймс просто навсегда остался жить в его голове? Мориарти больше не существует, он умер, мозги растеклись по крыше. Джеймс ушел от Морана снова, и на этот раз навсегда.
Но от кого тогда эта книга сказок на пороге его квартиры? Кто совершал все эти убийства, в которых лишь Моран видел какой-то смысл? Мориарти травил людей играючи, словно лишь для того, чтобы снайпер нашел его. Они же всегда играли в такие игры. «Найди меня по следу из крови, по следу из хлебных крошек.» Но что, если хлеб за ночь склевали птицы? Прошло уже очень много ночей, след из крови остыл, смыт дождем. Но Моран не отпустит Мориарти так просто. Он вообще никогда не сможет его отпустить.
Джеймс оставлял все новые и новые зацепки для него, и все они сходились в одном. Петля затягивалась все уже, словно удавка на шее. Теперь Бастиан знал, куда приведет карта на его груди. Он видел кровавый след. Он шел за Мориарти по дороге из трупов.
***
Мужчина в черном костюме зашел в здание больницы, предъявляя поддельное удостоверение медсестре на ресепшене, говоря о том, что расследует эпидемию отравлений.
— Да, у нас числятся пациенты, которые тут около двух лет, — девушка просматривала электронные медицинские карты на компьютере, вежливо улыбаясь Морану, — Один умер от отравления на той неделе, а второй… Его палата по коридору до конца и налево. Вас проводить?
Пустой коридор, глухие шаги, писк электронного замка. Когда Себастьян войдет, что он увидит — пустую палату? Это было бы милосердно. Правда грубой реальности всегда уродлива и убога. В человеке, сидящем на узкой койке, кто бы признал криминального гения? Голова безвольно опущена и завалена на бок, открывая уродливый шрам, половина лица зажила так, словно была раскурочена взрывом, волосы отросли и падали на шею. Он худой, так, что кости выступали, словно хотели прорвать тонкую иссиня-белую кожу. Пациентов держат в чистоте, но кто будет следить, чтобы «овощ» хорошо питался и получал нужную дозу витаминов?
— Мы даем ему галлоперидол и еще несколько сильнодействующих препаратов, — раздался голос медсестры у плеча снайпера, — когда его привезли…
« — Он что себе голову прострелил?
— Фу, мерзость, давай забирай его с крыши. Нужно чтобы все было чисто.
— Подожди… Твою мать, Дэйв! Эта мразь дышит!
— Да быть того не может!..»
— Непоправимые повреждения мозга, — продолжила медсестра со вздохом, — несовместимые с жизнью, но как видите… это вообще сложно назвать жизнью. Он не подал ни одного признака с момента появления здесь, только припадки. Понятия не имею каким образом он еще жив…
Впрочем, ее утверждение скоро сможет отразиться на реальности. Пациент палаты 198 выглядит готовым перестать занимать койку.
Левая рука вдруг соскользнула с колен Джеймса, и внимательный взгляд мог различить отсутствие указательного пальца. Почти затянувшийся обрубок.
Ни одна мышца не дрогнула на, словно высеченном из камня лице Бастиана. Взгляд заскользил по Мориарти или тому, что от него осталось, и ничего не выражал, лишь кулаки сжались сильнее.