– Надо же такую мерзкую погодку устроить, – Эйерсун, который терпеть не мог зиму, поморщился и кивнул в сторону небольшой группы людей, негромко переговаривавшихся и притоптывавших на месте, чтобы хоть как-то согреться. – Смотрю, пресса не заставила себя ждать и на сей раз.
Трокич пожал плечами:
– Вот только нам нечего им сказать.
– Я завтра с утра пораньше соберу пресс-конференцию. Передай им это, если не отстанут. Надеюсь, они за это время никакого бреда не сочинят.
В последний раз они расследовали вместе убийство год и три месяца назад. Труп молодой женщины с перерезанным горлом обнаружили в лесу Марселисборг. Журналисты ухватились за версию, связанную с ритуальным убийством. Сейчас надо сделать все, чтобы они не нагнетали напряжение.
Трокич несколько раз бывал в Морслете. Это красивый, словно сошедший со страниц старой сказки городок рядом с Орхусом, визитная карточка датской провинции. Городок, где не происходит никаких событий, порочащих добрую славу этих мест. Преступность на нуле. Даже взломщики в этих краях почти не водились. Местный участковый в одиночку справлялся со своей работой без какого-либо вмешательства с их стороны. Иными словами, городок служил примером для всех своих собратьев по муниципалитету. Но образцовая репутация не убережет Морслет ни от репортеров криминальной хроники, ни от пугающих газетных заголовков.
– Черт побери, Дэниель, он, ей-богу, на моего парня похож, когда тот был помладше, – Эйерсун ткнул крупным жестким пальцем в плечо Трокича, точно назначал своего зама ответственным за все. – Давай заканчивай тут, а в двадцать ноль-ноль у нас совещание.
На прощание он протянул Трокичу стаканчик из-под кофе и размашисто зашагал по полю, увязая в снежной целине.
Трокич вернулся к убитому. Эксперты уже убрали бóльшую часть снега и сложили его в зеленый контейнер, так что к жертве теперь можно было подойти вплотную. Снег растопят и направят на исследование в экспертно-криминалистический центр. Каштановые, с рыжим отливом волосы обрамляли мелкое застывшее личико Лукаса. На щеке красовалась проведенная лиловым фломастером линия, а губы были слегка приоткрыты, будто мальчик хотел сделать последний живительный вдох, и обнажали ряд неровных зубов. Трокич мысленно поблагодарил того, кто закрыл ребенку глаза, пусто смотревшие в равнодушное небо, когда полицейские только прибыли на место. Потом он перевел взгляд на шею, обмотанную рыболовной леской. В нескольких местах она глубоко врезалась в светлую кожу, оставив багровые отметины. Да уж, убийца постарался. Со зла? В приступе гнева? К Дэниелю подошел судмедэксперт Торбен Бак. Его седые волосы почти полностью скрывались под вязаной шапочкой, и была видна лишь часть лица.
– Его здесь убили?
– М-да, – неопределенно качнул головой Бак. – Думаю, его бросили в речку где-то ближе к городу, а сюда тело принесло течением, тут оно в ветках и запуталось. В ообще-то, по-моему, не так далеко отсюда. Куртка у него промокает, насколько я понимаю. Если бы он пробыл в воде долго, она бы намокла и утащила его на дно. – Он махнул рукой в сторону сугробов. – Надо бы его к нам перевезти. Условия для исследований здесь явно неподходящие. Я попытался найти следы кровоизлияний на коже век, на лице и слизистой во рту и глазах, но при таком освещении ничего не разглядеть. Кстати, похоже, у него царапины на шее остались.
Трокич кивнул и прошел последние пять метров к телу. И снова почувствовал жуткий запах, который не исчезал даже на морозе. У мальчика сильно обгорели руки. Крупные желто-красные пятна покрывали ладони с тыльной стороны, а пальцы напоминали небольшие волдыри. Как будто он сунул руки в огонь. Вихрь воспоминаний об охваченной вой ной стране пронесся в голове Трокича. В том числе и о плотном удушливом дыме, горящих зданиях и жарком пламени, пожиравшем все и вся вокруг окончательно и бесповоротно.
Мальчик боролся с огнем. И этот огонь – последнее, что он видел в своей жизни. Но где? Поля и деревья лежали под гигантским белым ватным одеялом, и ничего не было видно на мили вокруг.
2
Дэниель Трокич набросил мокрую черную кожанку на крючок, вставил компакт-диск в прорезь стоящей на письменном столе мини-системы, и в кабинете зазвучали ритмы «Утренней звезды»[1] группы «Раммштайн»: тяжелые риффы заполнили помещение, и, как всегда, звуки этой музыки позволили ему привести мысли в подобие порядка.
Он только два дня как приехал с рождественских каникул в Хор ватии и радовался возвращению домой, в Данию. Или, по крайней мере, домой в родной город, пусть даже с заваленными черно-серым снегом дорогами, заляпанными грязью автобусами и голодными чайками, с криками охотящимися за объедками пиццы. Впрочем, даже сейчас Орхус не утратил своего очарования. Рождество и Новый год миновали, осталось убрать гирлянды с пешеходных зон и елку с Ратушной площади, и снова начнется нормальная жизнь и с лиц горожан исчезнет предпраздничная суетливая ошалелость. Трокич прожил в Орхусе все свои без малого сорок лет и любил его без этой кричащей праздничной мишуры. Он смотрел через окно на ползущие с черепашьей скоростью машины. На обратном пути в город ему сильно повезло, многие улицы оказались закрыты для проезда из-за аварий или снежных заносов на проезжей части.
1
Композиция «Morgenstern» немецкой метал-группы Rammstein. –