«Александр Невский» вёл стрельбу по нескольким целям: по двум фрегатам в первой линии и по двум корветам — во второй. Это был кромешный ад. Ревели орудия, стрелявшие почти в упор, ядра свистели над головами, звенели книппели[25] на лету, сыпались картечь и пули, шипели зажигательные снаряды — брандскугели. Трещало дерево. Сверху валились обломки, раскачивались лопнувшие снасти. Гул стоял такой, что команды командиров тонули в общем шуме боя. Трудно было дышать в тяжёлом пороховом дыму.
Богданович стоял на мостике, не обращая внимания на летавшие вокруг снаряды. Лицо его было в копоти, по щеке сочилась кровь. Он продолжал отдавать команды вахтенному лейтенанту и старшему офицеру.
На всех палубах люди делали страшную работу войны. Без мундиров, с завязанными или заткнутыми ушами, чтобы совсем не оглохнуть, канониры перезаряжали орудия. Матросы с дикими взорами и раскрытыми ртами, не замечая опасности, бросались туда, куда им приказывали. Кто похрабрее, повышали голос, — им охотно повиновались. Робкие превращались в резвых. Каждый работал за четверых. Несмотря на утомление, силы, казалось, увеличивались. Томимые жаром и усталостью, матросы окатывались морской водой, которой поливали палубу, предохраняя от пожара. Прикладывались к ядрам или держали свинцовые пули во рту, таким способом освежая горящие губы и запёкшийся язык. Ничто не устрашало их. Казалось, ужас, окружающий войну, возбуждал у людей ещё большую храбрость. Каждый взрыв на неприятельском корабле сопровождался радостным «Ура!». Даже раненые в кубрике поддерживали возгласами этот символ русской храбрости.
Вскоре на одном из вражеских фрегатов были сбиты все мачты, выведено из строя большинство пушек, во многих местах пробита обшивка. Турки вывесили белый флаг.
Богданович приказал прекратить пальбу и срывающимся от волнения голосом сказал старшему офицеру:
— Шлюпку на воду, принять флаг неприятельского корабля!
Когда флаг был доставлен на «Александр Невский», по верхней палубе в который раз прокатилось «Ура!».
Ещё один рядом стоявший турецкий фрегат прекратил борьбу и сдался, но туда быстрее успели французы.
— Вот хитрецы! — воскликнул вахтенный офицер. — Отняли у нас победу!
Два корвета, что были во второй линии, выбросились на берег.
Неподалёку раздался оглушительный грохот. Это взорвался турецкий корабль. «Александр Невский» содрогнулся от воздушной волны. Сверху упало несколько горящих обломков. В одном месте начался пожар, но его быстро потушили.
По всей бухте затихала пальба. Видно было, что союзники выиграли сражение. Вокруг всё горело. Взрывались и выбрасывались на берег оттоманские суда.
В шесть вечера пробили отбой. Измождённые, усталые люди садились или ложились на палубу, что-то возбуждённо говорили, кричали, размахивали руками. Это была радость победы.
Офицеры, собравшись, целовались, как братья, от безмерного счастья видеть друг друга живыми. Царило общее возбуждение, каждый старался рассказать о своих действиях во время боя.
Уже стемнело. Был прекрасный вечер. Совершенный штиль[26]. Ничто не омрачало ясного неба, но зрелище вокруг было ужасное. Победоносные корабли союзников, окружённые обломками и плавающими трупами, на фоне горящих и взрывающихся судов казались стражниками, стоящими у ворот ада.
Через некоторое время прибыл офицер от адмирала Гейдена, чтобы поздравить команду с победой и поблагодарить от имени командующего за быструю постановку и отменную стрельбу.
Богданович спустился в свою каюту и упал без сил в кресло.
Вошёл старший офицер. Доложил о потерях. Ранено 2 офицера, остальные живы. Нижних чинов убито пятеро, ранено семь.
— Разделите людей на две смены, капитан-лейтенант, — устало сказал Богданович, — и пусть каждый начальник позаботится о приведении корабля в порядок и о содержании караула.
Это была беспокойная ночь. Находясь в неизвестной бухте посреди берегов, занятых многочисленным неприятелем, союзные корабли были окружены хотя и разбитым, но не полностью истреблённым флотом. Турки в отчаянии предавали всё огню. Гул от взрывов, следовавших один за другим почти беспрестанно, рождал у людей тревогу, а постоянная опасность от брандеров и пожара заставляла их с нетерпением ожидать рассвета.
25
Книппель (книпель) — снаряд корабельной артиллерии во времена парусного флота. Предназначался для разрушения такелажа и парусов. Состоял из двух массивных чугунных деталей (ядер, полуядер, цилиндров), соединённых железным стержнем.
26
Штиль — затишье, безветренная или тихая погода со слабым ветром, скорость которого по шкале Бофорта не более 0,5 м/с.