В итоге перечень требований, предъявляемых к боеспособности московских стрельцов, включал только требования верности присяге, стойкости, здоровья, умения быстро и метко стрелять в составе подразделения.
От стрельцов требовалась безусловная верность данной присяге, которая обеспечивалась религией, спецификой воспитания служилого сословия и экономическими мерами. Вторым по значимости было требование стойкости на поле боя при любом варианте развития сражения. От стрельцов требовался высокий уровень дисциплины, понимаемой современниками как беспрекословное подчинение стрельцов любым приказам своего начальства. Пьянство, азартные игры и т. п. развлечения были запрещены, как и грабежи населения, изъявившего покорность царю. Как и в европейских армиях, умеренное употребление спиртного, грабеж врагов и мародерство не возбранялись.
Московские стрельцы на рисунках из «Книги об избрании на превысочайший престол великого Российского царства великого государя, царя и великого князя Михаила Федоровича Всеа Великия Росии самодержца» («Книга об избрании на превысочайший престол великого Российского царства великого государя, царя и великого князя Михаила Федоровича Всеа Великия Росии самодержца»: Рукопись. Комментарии. Текст. – М.: Федеральное гос. бюджетное учреждение культуры «Гос. ист. – культур. музей-заповедник «Московский Кремль», 2014. – 308 с. – ЛЛ. 31–32.)
Московские стрельцы нередко пользовались возможностями служебного положения в личных и семейных интересах. Крупные хищения и явные злоупотребления пресекались, но в целом на мелкие нарушения государство закрывало глаза. Требование учета «происхождения» стрельцов сводилось к запрету принимать на службу в московские приказы иноземцев в первом поколении и иноверцев.
Социальное положение московских стрельцов было двойственным: 1) стрельцы являлись личным составом московских приказов, 2) стрельцы были полноправными членами стрелецкого сословия. Московские стрельцы представляли собой привилегированную военно-сословную социальную группу. Комплектование московских приказов в последней трети XVII в. осуществлялось за счет стрелецких семей и посредством верстания в московские лучших городовых стрельцов и солдат. При таком порядке комплектования московские стрелецкие приказы состояли из профессиональных воинов. А. В. Малов считал, что «Московские выборные солдатские полки полковников Аггея Шепелева и Матвея Кровкова вместе с московскими стрельцами становятся ядром пехоты русской армии»[170] во второй половине XVII в.
Четыре установленных основных требования современников не совпадают с критериями боеспособности, которые предлагал А. В. Чернов. Царская администрация вкладывала в термин «боеспособность» иной смысл, нежели «постоянное военное устройство», «систематическое военное обучение» и «полное содержание за счет государства». По мнению современников, боеспособный приказ московских стрельцов должен был быть верен присяге, стоек, здоров, хорошо обучен метко стрелять залпами. «Регулярство» в данном случае не рассматривалось как синоним «боеспособности». Кроме того, применение термина «регулярная армия» к военным реалиям Восточной и Западной Европы XVII в. выглядит натянутым и крайне спорным.
170