В 1379 г. Мамай не предпринимал активных действий против Руси. Однако 30 августа этого года в Москве был казнён Иван Вельяминов. Согласно сообщению Никоновской летописи, он был схвачен в Серпухове на пути из Орды. По всей видимости, сын последнего московского тысяцкого был послан Мамаем в Тверь с целью побудить её князя возобновить военный союз с Ордой против Дмитрия Московского.
Летом того же года Мамай захватил Дмитрия-Митяя – ставленника московского князя, направлявшегося в Константинополь для поставления в русские митрополиты вместо Алексея, скончавшегося в феврале 1378 г. Ещё в 1375 г. константинопольский патриарх назначил митрополитом Литвы болгарина Киприана с условием, что после смерти Алексея он объединит под своей властью митрополию всей Руси. Однако московский князь не согласился с этим назначением, справедливо видя в Киприане литовского ставленника. Когда в июне 1378 г. Киприан приехал в Москву, он был схвачен людьми Дмитрия Ивановича и выдворен обратно на литовскую территорию. Вместо него Дмитрий выдвинул кандидатом в митрополиты своего духовника Митяя, которого и арестовали татары на пути в Константинополь. Однако вскоре Митяй был отпущен Мамаем, и ему даже был выдан ярлык по образцу ярлыков, которые ранее выдавались ханами Золотой Орды русским митрополитам. Выдан он был от имени хана «Тюляка», т.е. (Мухаммада-) Бюляка: «Бесмертнаго Бога силою и величествомъ изъ дедъ и прадедъ Тюляково слово Момаевою дядиною мыслию» (полная редакция); «Безсмертнаго Бога силою и величествомъ изъ дедъ и прадедъ отъ первыхъ царей и отцевъ нашихъ мы Тюлюбекъ царь слово реклъ Мамаевою мыслию дядиною» (смешанная редакция)243.
О хане Мухаммаде-Бюляке, не называя его имени, упоминают русские летописи в рассказе о битве на Воже: «Се бысть побоище прилучися месяца Августа 11 день, на память святого мученика Еупла диакона, въ среду при вечере, и поможе Богъ князю великому Дмитрею Ивановичю, одоле ратнымъ, и победи врагы своя, и прогна поганыхъ Татаръ, и посрамлени быша окааннии Половци, възвратишася съ студомъ безъ успеха нечестивии Измалтяне, побегоша, гоними гневомъ Божиимъ, прибегоша въ орду къ своему царю, паче же къ пославшему Мамаю, понеже царь ихъ, иже въ то время имеаху себе, не владеаша ничимъ же, и не смеаше ничто же сътворити предъ Мамаемъ, но всяко стареишиньство съдержаше Мамаи, и всеми владеаше въ орде»244.
Вероятно, выдавая ярлык митрополиту, Мамай надеялся привлечь на свою сторону Русскую церковь в предстоящем решающем столкновении с московским князем. Надежды на это оказались тщетными, однако на этот раз татарскому правителю удалось договориться о совместном военном походе против Москвы с Литвой. Великий князь Ольгерд умер в 1377 г., передав по завещанию литовский престол своему сыну от второй жены Ягайле. Это вызвало недовольство дяди Ягайлы Кейстута и его старших братьев. Зимой 1377—1378 гг. из Литвы на Русь бежал Андрей Ольгердович, княживший с начала 1340-х гг. в Полоцке: «На ту же зиму прибежа во Пьсковъ князь Литовьскыи Ондреи Олгердович, и целова крестъ ко пьсковицамъ; и поиха на Москву из Новаграда къ князю к великому къ Дмитрию, князь же прия его»245. Поездка Андрея к московскому князю определённо преследовала целью заключение договорённости о совместных действиях против Ягайлы. В ответ на это Ягайло поручил своему родному брату Скиргайле договориться о мирном соглашении с Тевтонским орденом. Такое соглашение было заключено в Давыдишках в мае 1380 г., что развязало Ягайле руки для действий против Руси. Видимо, именно в это время литовский великий князь и договорился с Мамаем о совместном военном походе на Москву.
Зимой 1379—1380 гг. Дмитрий Московский отправил своё войско, в составе которого находился и Андрей Ольгердович, в поход на подвластную Литве Северскую землю: «Тое же зимы князь великии Дмитреи Ивановичь, собравъ воя многы и посла съ ними брата своего князя Володимера Андреевича да князя Андрея Олгердовича Полотьского да князя Дмитрея Михаиловича Волыньскаго и иныя воеводы и велможи и бояре многы и отъпусти я месяца декабря въ 9, въ пятокъ, отъпусти ихъ ратию на Литовьскыя городы и волости воевати. Они же сшедъшеся взяша городъ Трубческы и Стародубъ и ины многы страны и волости и села тяжко плениша, и вси наши вои, русстии полци, цели быша, приидоша въ домы своя со многыми гостьми»246.