— Цветет, — ответила леди Макс. — Этот дуралей мистер Дайпай — во всяком случае, я его так называю — по-прежнему за ней волочится. Повез ее на прием в посольство, так она нарочно надела прозрачное кружевное платье, а под ним — в чем мать родила. Мусульмане жутко возмутились, а у него глаза и зубы разгорелись. Он даже не подозревает, что ей всего шестнадцать. Вот остолоп!
— Она может им увлечься, — заметил Марвуд.
— Что ж, значит, старине Дайпаю повезет. Но этому не бывать. Слишком уж Аллегра бессердечна. Все они теперь такие. Поэтому я за нее не беспокоюсь. Пусть сама разбирается. И я знаю, как она воспринимает всю эту историю. В ее возрасте за мной увивался Бутби.
— А он разве был не гомосек? — спросил Хивидж.
— Да, но не полный. В конце концов я от него отбилась.
Она снова нарочито растягивала слова.
После того как она упомянула лорда Бутби, разговор перешел на братьев Крей, двух известных в Лондоне убийц, которым лорд покровительствовал, вспомнили и бесчисленные сплетни шестидесятых годов, связанные с делом Профьюмо[46].
Мне опять стало казаться, что все это ворошат ради меня, словно бы вместо обеда леди Макс устроила для меня небольшой семинар по английским нравам и образу жизни.
Заметив, что к нам подходит незнакомый официант, леди Макс сказала:
— Следующий официант, следующее блюдо. Судя по неумолимому выражению тупой физиономии, грядет десерт.
Официант не подал виду, что слышал ее слова.
— Прикажете прикатить сервировочный столик с десертами? — осведомился он.
— На котором будут вчерашние пирожные, пудинг и и липкие булки? — Не повернув к нему головы, она продолжила: — Подайте-ка нам лучше блинчики flambé[47], будьте умницей.
Следующие двадцать минут официант трудился не покладая рук возле портативной жаровни: сначала напек блинчиков — ровно семь штук, — свернул и положил их в серебряное блюдо. Затем методично занялся соусом: растопил на сковороде сливочное масло, поджарил в нем кубики сахара, залил этим соусом блинчики, щедро окропил их «Гран-Марнье» и поджег. Потом выложил на отдельные тарелки и, полив каждый блинчик соусом, подал нам.
Столь сложная процедура приковала к себе всеобщее внимание, разговор прекратился. Мы принялись за блинчики.
— Какая вкуснота! — сказала Пиппа. — Я всего лишь второй раз в жизни…
Но леди Макс оборвала ее, как будто хвалить еду — дурной тон.
— Сегодня королева-мать вышла из больницы, дай ей бог здоровья, — сообщила она.
— «Королевская шаланда», — осоловело нахмурившись, вставил Хивидж.
— Я знакома кое с кем из ее закадычных друзей. Представьте, между собой они зовут ее «Булочка», и, по-моему, это прозвище ей очень подходит. Прислуга у нее — одни сплошные педики. Однажды ночью она позвонила им — те сидели на кухне — и сказала: «Не знаю, как вас, голубых, а вот даму истинно голубых кровей мучает жажда».
Было уже далеко за полночь — это ясно показывали хмурые лица официантов; подав кофе с ликером, они демонстративно не отходили от нашего стола. На последний поезд метро они уже опоздали. Теперь оставалась только надежда на случайный ночной автобус.
Сложенный пополам счет лежал на блюдце у локтя леди Макс с тех пор, как принесли кофе. Она не обращала на него ни малейшего внимания.
Наконец, обдав счет струей сигаретного дыма, она небрежным движением пальцев развернула его и сказала:
— Я в арифметике не петрю. Девяносто шесть разделить на семь — сколько получится?
Девяносто шесть фунтов я должен был ежемесячно вносить за квартиру, и мне не верилось, что мы слопали целый такой взнос. Но куда больше пугало то, что мне предлагалось оплатить свою долю. Вспомнилось распоряжение леди Макс «Принесите еще вина».
— А обслуживание входит в счет? — поинтересовался Марвуд.
— Будем считать по четырнадцать с носа, — сказал Хивидж.
Супруги Лаш побелели, на их лицах отразилось то же отчаяние, какое испытывал я.
— И еще по фунту с каждого на чай. — Хивидж выпустил счет из пальцев.
— Итого ровно по пятнадцать.
Марвуд принялся отсчитывать купюры в толстом кожаном кошельке.
Пятнадцать фунтов! Именно столько мне платили за рецензию. Хивидж знал это, но ему было явно наплевать. Я сделал вид, что шарю в бумажнике, хотя прекрасно знал, что такой суммы у меня и близко нет; у Пиппы тоже не было, и во мне шевельнулось к ней какое-то родственное чувство. Она выписала леди Макс чек, мистер Лаш сделал то же самое. Я пощупал в бумажнике хрустящую пятифунтовую купюру. Там же лежало несколько монет, но они нужны были мне на автобус.
46
В 1963 г. в английскую печать просочилась информация о скандальной связи Джона Профьюмо, министра обороны в тогдашнем консервативном правительстве, с Кристин Килер, девицей совсем не строгих нравов, к тому же подозревавшейся в связях с советской разведкой. В результате Профьюмо был вынужден подать в отставку.