Но если все эти его рыдания и метания вполне можно понять и простить, то его претензии к моей персоне оставались для меня за гранью парадоксального. Дескать, я, грешный, знал все ответы заранее, «гад Морских» на проведение этого турнира надоумил тоже я, причём исключительно из желания получить Ромкину должность, лично для него, надо сказать, и придуманную. До его прихода методист нашей конторе по штату не полагался.
Но эта теория не выдерживала никакой критики. Если я знал все ответы, то почему не стал первым, а занял почётное второе место, да ещё и пополам с кем-то? Если я способен надоумить Владимира Леонидовича, то зачем мне вообще участвовать в чём-либо, когда я и так имею влияние на начальство?
Но Ромка такие аргументы почему-то отметал. И не без удовольствия наблюдал, как после увольнения его подозрения начали подтверждаться. Правда, я и сам не понимал, как попал из обычных экскурсоводов в Ромкины методические дебри, но это пусть остаётся на совести «гад Морских», как на моей останется то, что я его предложение принял.
Глава 4
Первый ярус Вернисажа[5] с матрёшками и прочим сувенирным хламом остался позади. Мы начали уже подниматься по лестнице на второй — антикварный — ярус, когда Славка обратила внимание на шкуры.
— Вот это да! — Славка наклонилась над оскаленной головой рыси.
Какие-то угрюмые азиаты разложили кипу мехов прямо на ступеньках, оставив для прохожих узкую тропку, ограниченную с другой стороны лотком, ощетинившимся огромным количеством самых разнообразных ножей. Рысья морда, выглядывающая из груды, недобро щерилась на дамасские лезвия.
— Хороший зверь — мрачно сообщил Славке один из узкоглазых коммерсантов. Мне показалось, что она немного поёжилась, как от холода.
— Бери её! — буквально приказал второй, не менее мрачный кочевник.
Славка быстро взглянула сначала на одного, потом на другого — во взгляде было раздражение и что-то еще… такое, что вынудило обоих горе-продавцов потупить глаза и сконфуженно отвернуться.
— Пойдем отсюда, — шепнула мне Славка и, взяв за руку, потащила вперед.
— Здесь продаётся даже дым с костра Джордано Бруно — объявил я, когда мы оказались между двумя рядами деревянных ларьков второго яруса.
— Правда? — Славка недоверчиво покосилась на старинный водолазный шлем, нашедший временный приют между огромным деревенским сундуком и несколькими чеканными восточными подносами.
— Почти, — мы миновали ещё несколько ларьков и оказались передвполне приличной витриной. — Вот смотри, это всё — из балканских гробниц.
Внутри стенда на верхней полке стояли глиняные лампы, украшенные изображениями бородатых лиц. Чуть ниже расположились потемневшие от времени кольца, монеты и неожиданно яркие стеклянные бусы.
— Смотри, прямо как новенькие, — Славка указала на бусины, покрытые абстрактным узором и в самом деле выглядящие так, словно их родина не древний Киев, а соседняя мастерская китайских умельцев.
— Новенькие? — усмехнулся в усы владелец всего этого богатства — здоровенный краснолицый дядька, пытавшийся до этого приладить к серебряной чаше для пунша отвалившуюся ручку.
— Вообще-то, им около тысячи лет…
— Да ты что? — изумилась Славка. — А смотрятся — будто вчера сделали!
— Вообще, это не исключено… — шепнул я. Прямо в её чудесное ушко…
Мы шли мимо ковров и сёдел, наконечников от стрел и косовороток, икон, самоваров, монет, сервизов севрской работы и старинных телефонов, хомутов и подсвечников.
Мне вдруг показалось, что всё это добро — последствия какой-то катастрофы. Чудовищной катастрофы, вроде нашествия степняков или чумы. Когда немногие уцелевшие под градом стрел и в языках пламени распродают те крохи, что удалось вынести из пылающих домов или выкопать из заражённых могил.
Продают, чтобы выжить. Разница только в том, что люди за прилавками мало напоминают жертв стихийного бедствия.
Один средневековый путешественник писал, что в стране хазар женщины бедняков вынуждены продавать в рабство собственных детей… Но к этому их толкнула нужда. Хороши же эти, продающие память отцов и дедов!
Впрочем, у каждого свой хлеб. И не мне, кормящемуся от дедовской славы, их осуждать…
5
Вернисаж в Измайлово — крупнейшая выставка-ярмарка предметов изобразительного и декоративно-прикладного искусства, народных промыслов и ремесел, сувениров и антиквариата.