— Хорошо, мы за ним присмотрим, но чем его кормить? Пита Вуф? Фронтлайн? Только не говори, что Педигри – мы не настолько богаты, знаешь ли.
— Откуда ты всё это знаешь?.. Погоди, Фронтлайн – это же средство от блох! Что-то я беспокоюсь… — Озабоченно пробормотала Юигахама.
Комачи улыбнулась.
— Не волнуйся, просто когда-то у нас был пёс.
— П-правда?
— Точно так. — Подтвердил я. Правда, это очень старая история. Я уже не очень хорошо помню, но кажется, в основном за ним ухаживали родители или Комачи.
— О, вот это сюрприз, — тепло улыбнулась Юигахама.
— Братик и кошек, и собак любит. Он только людей ненавидит…
Я что, первый детектив потустороннего мира?..14
Но Комачи не так уж и ошибается. Я ни кошек, ни собак не ненавижу. А некоторые породы мне нравятся.
В частности, мне нравятся кошки.
Господа, мне нравятся кошки. Господа, я люблю кошек. Мне нравятся американские короткошёрстные. Нравятся пёстрые. Сфинксы. Рэгдоллы. Шотландские вислоухие. Персидские. Сингапурские. Русские голубые.
В тёмном переулке, на подстилке, на кошачьей башне, под кроватью, на холодильнике, на перилах веранды, в картонной коробке, в бумажном пакете, на чьей-то спине, в футоне.
Мне нравятся кошки, где бы они ни были.
…А ублюдков, которые издеваются над кошками, я никогда не прощу. Я хочу, чтобы те, кто не ценит жизнь, сдохли. Я их ненавижу!
Юигахама облегчённо улыбнулась, прерывая мой горячий мысленный монолог.
— Думаю, я могу не беспокоиться. Да и Соболь к Хикки привязался.
— Не обольщайся. Я не из тех, кто заботится, я из тех, о ком заботятся. И в этом можешь считать меня профессионалом.
Меня так семнадцать лет растили, жить иначе я в принципе не могу. И тут уже ничего не исправишь.
Я потянулся к Соболю, который лежал рядом, подставив живот. Комачи тут же схватила его.
— Оставьте Соболя мне! Я в два счёта разберусь, он без меня потом вообще обходиться не сможет!
Она была полна желания заполучить Соболя в свои руки.
— Э-э, что-то мне это не очень нравится, но… Ладно, позаботься о нём за меня.
Занервничавшая Юигахама всё же поклонилась. А потом глянула на свои наручные часы, которые носила на внутренней стороне запястья.
— Ой, мне пора. Семья ждёт.
— Конечно, конечно, я провожу.
Я проводил взглядом спускающихся по лестнице девчонок и полез в сумку, которую сунула мне Юигахама. Там был собачий корм и всякие штуки для ухода за Соболем. Корм, кстати – «Научная диета». Этот пёс живёт более здоровой жизнью, чем я…
Упомянутый Соболь бродил по гостиной, обнюхивая всё. Это он так на кошачий запах реагирует?
Кстати, а Камакура куда подевался? Я огляделся. Камакура лежал на холодильнике и смотрел на нас с Соболем сверху вниз полузакрытыми глазами. Он не злился на Соболя и не интересовался им. Он просто не знал, как с ним общаться, так что предпочёл отойти в сторону и переждать.
Его взгляд, в котором читалось, что он отступил на шаг, мне кое-что напомнил.
Потому что день рождения Юигахамы ещё не потускнел в моей памяти.
Краткий миг ясной погоды посреди сезона дождей. Девушка с одинокой улыбкой, красный цвет заката, падающий на неё со спины.
Тогда она чётко прочертила линию.
Линию, показывающую, что она отличается от нас, жертв.
Действительно ли это была пограничная черта?
Теперь я наконец начал понимать, что это было.
Глава 2. Как всегда не получается вспомнить, как зовут Саки Кавасаки
В летние каникулы, сразу после полудня, народу в поезде было меньше, чем обычно.
Мне надо было проехать несколько остановок и выйти на станции Цуданума. Я прошёл через турникет и повернул направо. Влился в тонкий ручеёк людей и двинулся дальше.
Я направлялся на семинар Сасаки при институте Цуданума, летние курсы, нацеленные на старшеклассников второго года обучения. Ученики, всерьёз нацелившиеся на поступление в университет, уже с этого времени засучив рукава берутся за подготовку к вступительным экзаменам.
Но одиннадцатый класс – это одиннадцатый класс. Аудитории заполняет атмосфера расслабленности.
Будь мы в двенадцатом, тут бы всё искрило. Могли бы даже выгнать бы из аудитории за то, что заснул посреди лекции.
Потом привели бы в какое-то место, напоминающее гостиную, и там лектор ругал бы тебя. А потом предостерегающе поинтересовался бы, не хочешь ли ты поменять курс. Во всяком случае, так пишут в интернете.
Аудитория, предназначенная для собравшихся поступать в частный университет одиннадцатиклассников, была почти пуста.