В пансионе миссис Холлинс я познакомился со многими из тех людей, с которыми впоследствии жизнь тесно связала меня. Одним из них был доктор Джон X. Блэкберн, молодой врач, который прибыл в Боулинг Грин всего за год до меня, чтобы наладить здесь свою врачебную практику. Доктор Блэкберн был приблизительно 5 футов 11 дюймов (180 см) роста, он весил приблизительно 150 фунтов (68 кг), у него были темно-каштановые волосы и карие глаза, густая недлинная ван-дейковская бородка. В целом это был очень привлекательный и благородный джентльмен.
Среди других стоит упомянуть его брата, доктора Джеймса Блэкберна, дантиста, Джо Дартера, секретаря Y.M.C.A., Боба Холланда, молодого человека, работавшего в одном из городских универмагов, мистера Моттли, бармена в одном из салунов, и доктора Хью К. Бизли, молодого врача-отоларинголога. Последний был родом из моего родного города Хопкинсвилля, хотя там мне не довелось познакомиться с ним лично. Довольно долго доктор Бизли был моим соседом в тот период, когда я жил в пансионе миссис Холлинс. Это был маленький человечек, ростом не больше 5 футов б дюймов (167 см) ростом, его вес не превышал 135140־ фунтов (6163,5־ кг), очень резвый, активный джентльмен, настоящий христианин.
В Боулинг Грин начал приезжать мистер Лэйн — ему нужна была информация для тех, кто приходил к нему в поисках лечения.
После опыта с кузеном моего отца я ощущал внутреннюю потребность служить людям, которые чувствуют во мне проводника, хотя в мыслях я скорее стыдился этой работы.
Одной из тех, для кого меня просили дать информацию, была дочь мистера Дитриха. Я уже был знаком с профессором Дитрихом, он был руководителем средней школы в Хопкинсвилле. Для меня он и его жена ассоциировались с тем, что было связно с культурой и знаниями. Это был человек среднего роста, довольно строгого вида, с коротко подстриженными усами. Госпожа Дитрих также была среднего роста и очень приятной наружности. В то время, кода я делал чтение для Эймы, их маленькой дочери, профессор Дитрих был представителем Американской книжной компании Цинциннати, штат Огайо, — издательства, занимавшегося выпуском школьных учебников.
Мистер Лэйн проводил все чтения. Я никогда не забуду этот случай, то, что происходило, и то, что я ощущал тогда. Я приехал в Хопкинсвилль, где профессор встретил меня на вокзале, усадил в свой экипаж и привез в замечательный дом на Сауз Валнут стрит, где представил своей жене. Затем он спросил меня, не хочу ли я увидеть его дочь и осмотреть ее. Как же глупо я себя чувствовал! Я не знал, что нужно делать в такой ситуации. Я мог сказать точно, что мне совершенно не нужно было осматривать ее. Я никогда не изучал ничего подобного и совершенно не представлял себе, как это делается. Они привели меня в комнату, где на полу, на очень красивом коврике, сидела маленькая девочка вместе с няней.
Они играли в кубики. Мне казалось, что это была одна из самых прекрасных девочек, каких я только видел, особенно красивы были ее сильно вьющиеся светлые волосы — непонятно даже, что с ней могло быть не так. Она выглядела, как обычный ребенок, и я не мог представить себе, что может быть неладно с таким очаровательным созданием[12].
Оттуда мы прошли в другую комнату, которая, очевидно, была спальней миссис Дитрих. Она рассказала мне о том, что познакомилась в Цинциннати с мистером Уильямом А. Вилгусом, который и рассказал им о том, что я способен делать, и посоветовал им обратиться к мистеру Лэйну. Я знал мистера Вилгуса очень много лет. Он часто бывал на ферме, когда я жил там у бабушки, или проезжал рядом во время охоты. Я общался с ним тогда, и до сих пор у меня стоит перед глазами картина, как он подстрелил птицу на охоте. Он выказывал живейший интерес ко мне, пока мы были знакомы. Когда я потерял голос, он попросил президента Колледжа Южного Кентукки дать мне возможность обучаться и обещал взять на себя все расходы. Я не принял этого, чувствуя неловкость от того, что мне придется ходить в класс, не имея возможности говорить, из-за чего учителям пришлось бы обращать на меня особое внимание. Возможно, это была реальная возможность, которую я упустил. Мистер Вилгус оставил свое состояние детям Хопкинсвилля, завещав потратить его на создание детских площадок и их содержание.
Госпожа Дитрих спросила, не смогу ли я попробовать помочь их маленькой девочке. Я снял пальто, ослабил воротник и галстук, лег на кушетку в ее комнате и ввел себя в то особое состояние, которое я использовал, когда делал чтение для себя, и заснул. Когда я снова пришел в сознание, я увидел отца и мать девочки в слезах. Мать положила мне руку на плечо и сказала: "Вы первый за многие годы дали нам надежду".
12
В показании под присягой, датированном 8 октября 1910 года и подписанном С. Н. Дитрихом, сказано, что Эйми, рожденная 7 января 1897 года, в феврале 1899 года перенесла приступ "LaGrippe", вызвавший конвульсии, потерю равновесия и "приступы". К шести годам конвульсии у нее случались до двадцати раз в день, они сопровождались потерей сознания. Врач, практикующий в Цинциннати, сказал, что в истории медицины было всего девять таких случаев, и все они закончились смертью больного. Поскольку ничего невозможно сделать, ребенок должен был умереть в результате одной из конвульсий.