— Тебе нужно запастись "французскими письмами", — сказала она, уставившись на их сомкнутые руки. — Понимаешь, о чём я?
— Да, — ответил Фил. Ему также доводилось слышать их под названием "английские шапочки", а в студенческие годы — "непристойные мешочки". Он надевал такую штуку лишь однажды, во время похода в дом терпимости в Провиденсе. Это приключение до сих пор вызывало у него чувство стыда. — Но почему? Разве ты не хочешь...
— Детей? Конечно, я хочу детей, но только после того, как буду уверена, что нам не придется умолять моих родителей — или твоих — помочь нам. Мой отец этому бы только порадовался, и он выставит условия. Чтобы отговорить тебя от того, чем ты на самом деле хочешь заниматься. Я не могу этого допустить. Я этого не потерплю.
Она бросила на него быстрый взгляд, определяя его эмоциональную реакцию, затем снова опустила глаза на их сомкнутые руки.
— Есть такая штука для женщин, называется диафрагма, но если я попрошу доктора Грейсона, он расскажет всё моим родителям.
— Врачу запрещено так поступать, — заметил Фил.
— Но он все равно это сделает. Так что... "французские письма". Ты согласен?
Он хотел спросить её, откуда она вообще знает о таких вещах, но решил, что не желает этого знать; некоторые вопросы лучше не задавать.
— Согласен.
Наконец, она посмотрела ему в глаза.
— И покупай их в Портленде, Фрайбурге или Норт-Конвее. Подальше от Карри. Потому что люди болтливы.
Фил разразился хохотом.
— Хитруша!
— Когда надо, тогда и хитруша, — парировала она.
Его дело процветало, и несколько раз они с Салли Энн обсуждали, не выбросить ли эти "французские письма", но в первые годы Фил работал по фермерскому расписанию, то есть от рассвета до заката, часто бывал в судах, часто в разъездах, и идея завести ребёнка казалась ему скорее бременем, чем благословением.
7 декабря 1941 года.
— Я запишусь добровольцем, — сказал он Салли Энн в тот вечер. Они весь день слушали радио.
— Ты же можешь получить отсрочку. Тебе почти тридцать.
— Я не хочу отсрочки.
— Не хочешь, — согласилась она и взяла его за руку. — Конечно, не хочешь. Если бы хотел, я бы любила тебя меньше. Эти грязные, подлые япошки! А ещё...
— Что ещё?
Её ответ лишний раз его убедил — как и в случае с покупкой "французских писем" вдали от Карри, — насколько она пошла в своего отца.
— Кроме того, это будет плохо выглядеть. Пострадает бизнес. Тебя могут назвать трусом. Просто вернись ко мне, Фил. Обещай.
Фил вспомнил, что сказал ему Человек с ответами под красным зонтом в тот октябрьский день: "Не убьют и не ранят". Он не должен был верить в это, особенно спустя столько лет... но он верил.
— Обещаю. Железно.
Она обняла его за шею.
— Тогда пошли в постель. И забудь про эту проклятую резинку. Я хочу почувствовать тебя в себе.
Девять недель спустя Фил сидел в бараке на "Пэррис-Айленд"[72], потея и чувствуя боль в каждой мышце. Он читал письмо от Салли Энн. Она была беременна.
Утром 18 февраля 1944 года лейтенант Филип Паркер высадил свой отряд из 22-го полка морской пехоты на берег атолла Эниветок. Военно-морские силы США подвергли японцев трёхдневной бомбардировке, и разведка донесла, что вражеские силы сильно поредели. На этот раз, в отличие от большинства данных военно-морской разведки, это оказалось правдой. С другой стороны, никто не удосужился предупредить морпехов о крутых песчаных дюнах, которые им предстояло преодолевать после того, как их лодки Хиггинса[73] коснутся берега. Япошки ждали их, но они были вооружены винтовками, а не ужасными пистолетами-пулемётами "Намбу". Фил потерял шестерых из своих тридцати шести человек: двое были убиты и четверо ранены, только один серьёзно. Когда они добрались до вершины дюн, японцы растворились в густом кустарнике.
22-й полк морской пехоты продвигался на запад, встречая лишь разрозненное сопротивление. Один из людей Фила был ранен в плечо, другой упал в яму и сломал ногу. Это были единственные потери его отряда после высадки.
— Лёгкая прогулка по парку, — заметил сержант Майерс.
Когда они добрались до океана на дальней стороне атолла, Фил получил по рации сообщение из наспех созданного штаба морской пехоты, устроенного на другой стороне дюн, где они понесли наибольшие потери. С юга ещё доносилась разрозненная стрельба, но она стихала, пока они обедали. "Пикник на берегу моря", — подумал Фил. — "Кто бы мог подумать, что война может быть даже приятной?"
— Что там слышно, лейтенант? — спросил Майерс, когда Фил убрал рацию в кобуру.
73
Эндрю Хиггинс — предприниматель из Нового Орлеана, организовавший массовое производство десантных катеров.