Управляющий столовой, человек уже немолодой, поклонился, в смущении почесал худое лицо. Ох, до чего не любил он эти шуточки, до чего же не любил…
Тут подчиненные, а этот унижает.
Сын хозяина фабрики извлек из кармана блокнот, авторучку с золотым пером и с трудом нацарапал: «Обязуюсь уплатить десять тысяч лир управляющему столовой, если он угадает, чего желает моя душа!» Управляющий взял бумагу и удалился — что ж ему оставалось делать?
Сын хозяина фабрики снова развалился на стуле. Его одолевал сон. Вдруг он увидел мальчика, который усердно чистил посуду. Увесистый кулак опустился на стол. Мальчишка с грязной тряпкой в руке тотчас подлетел к хозяину.
— Ты что тут делаешь?
— Вилки чищу, эфендим.
— Почему чистишь?
— Мастер приказал, эфендим.
— Значит, мастер приказал? А ты что, раб приказания?
Мальчик постарался улыбнуться:
— Благодаря вам, эфендим…
— Благодаря мне, значит, в моей тени! Разве я дерево, парень?[7]
— Помилуйте, эфендим…
— Значит, тень, а тень бывает у дерева… Моя тень… Если я дерево, то ты моя тень… Ха?
— Помилуйте, эфендим…
— У тебя образование есть?
— Нет, эфендим.
— Совсем нет?
— Есть, но небольшое.
— Какое?
— Всего пять классов.
— Почему не закончил?
— Судьба, бей.
— Какая судьба? Что значит судьба?
— Я с Черного моря. Отец мой сторожем работает на почте. Нас у него пятеро сыновей. Денег, которые он получает, на всех, конечно, не хватает.
— А если бы тебе подвернулись десять тысяч лир? Ну, к примеру, купил бы ты лотерейный билет, а на него выпало десять тысяч! Что бы ты сделал?
Мальчик снова постарался улыбнуться.
— Говори, что бы ты сделал, если бы у тебя было десять тысяч лир?
— ?..
— Отвечай! Ну!.. Вот достану из кармана десять тысяч и дам тебе, что с ними будешь делать?
— ?..
— Не можешь придумать? Никогда об этом не думал?
— Не думал, эфендим.
— Как ты полагаешь, десять тысяч очень большая сумма?
— Очень…
— Значит, очень большая… Стало быть, никогда не думал?
— ?..
— Иди, бездельник, работай!
Мальчик отошел. Сын хозяина снова зевнул во весь рот, потер влажные глаза, снял шелковый пиджак, бросил его на скамейку, и, скрестив на столе мясистые волосатые руки, опустил на них голову, намереваясь вздремнуть.
Внезапно распахнулась дверь. На пороге появился начальник ткацкого цеха, смуглый, тощий араб:
— Ахмед-бей, бегите, ага вас ждет! Ткачи забастовали!
С неожиданным проворством сын хозяина фабрики вскочил, схватил пиджак и вместе с начальником ткацкого цеха выбежал из столовой.
Ага — старший хозяин фабрики, страдавший несварением желудка, в скверном настроении метался по прохладному кабинету. Увидев сына, он набросился на него:
— Немедленно звони в рабочее правление, в жандармерию, в управление безопасности!
— Что случилось?
— Он еще спрашивает, что случилось! Кто у кого должен спрашивать, ты у меня или я у тебя?
— Насколько мне известно, они требовали сокращения рабочего дня до восьми часов с сохранением оплаты двенадцатичасового дня.
— Ладно… Сначала позвони, а потом пойди посмотри, что там творится. Нужно будет — закрой цех, пусть выметаются!.. Навязались на мою голову голодные собаки… Повесить бы парочку… Это не правительство, а…
Выскочив из кабинета, сын хозяина фабрики в одно мгновение миновал нитяной склад, пулей влетел в ткацкий цех и остановился. В цехе стоял грохот трехсот станков, в воздухе летала хлопковая пыль.
Хозяин бросил вокруг гневный взгляд, потом уставился на мастера, который замер возле него в ожидании приказа:
— Говоришь — объявили забастовку, а все стоят у станков!
— Все у станков, это точно. Да только никто не работает. Шпульки кончаются — новые не закладывают, рулоны наматываются, а их не отрезают, нитки рвутся — не связывают.
— Значит, скрытая забастовка! Кто заводила?
— Рыжий Мемед, кто ж еще… Ты его знаешь.
— Позвать ко мне…
Резкий звук ронжа огласил цех. Все обернулись. От дверей уже спешили помощники мастера.
— Позовите Рыжего Мемеда! — крикнул мастер.
Минуту спустя перед ним стоял рабочий. Утомленное, но спокойное лицо, острый, похожий на птичий клюв, нос, лысая макушка, худые руки по локоть в машинном масле, весь, с ног до головы, в хлопковой пыли.
— Слушаю.
— С тобой хочет говорить младший ага, — мастер кивнул в сторону сына хозяина фабрики.