— Когда захочешь, — ответил он. — Назови день. Я весь твой.
«Ничего себе!» — прохрипел Педро, захлопав крыльями.
— С понедельника Лори начинает работать ветеринаром, на полную ставку, — с гордостью объявила Эмбер. — Будет помогать бедным животным.
— И первое, что я сделаю, — сообщил он, косясь на Пердиту, которая вернулась из сада со своим выводком, — уложу на операционный стол твою кошку.
— Бедняжка Пердита, — Эмбер наклонилась и погладила ее. — Может, ей еще разок родить?
— И так слишком много бездомных кошек, — устало проговорил он. — Нечего плохой пример показывать.
— Есть уже желающие взять котят? — спросил папа, взял за шкирку Рыжика, самого толстого из котят, и посадил его на колени. Котенок замяукал. Малышам уже было по семь недель, и они почти перешли на нормальную пищу. Пора было подыскивать им хозяев.
— Хотите котенка, дядя Дэвид? — спросила Эмбер.
— Что?
— Хотите взять котенка?
— Хочу ли я котенка? — повторил он.
— Да. Вы с тетей Димпной можете взять котенка, если хотите. Возьмите Рыжика.
— Ну… — Папа неуверенно взглянул на маму. — Я бы взял, — сказал он. — Я кошек люблю, и теперь у нас есть время за ним присматривать.
— А Минти пусть возьмет Иисуса, — распорядилась Эмбер. — В память о моем годичном проживании на Примроуз-Хилл.
— Я бы оставила, — весело согласилась я, взяв котенка на руки. — Только, если ты не возражаешь, имя я поменяю. — Но в Испании чуть ли не на каждом шагу встретишь Хесуса, — заметила Эмбер. — Самое обычное имя. Как Фелипе или Хосе.
— Не знаю, мне как-то не по себе.
— По-моему, Иисусу тоже немного не по себе, — поддержал Лори, забрав у меня котенка. — Потому что это — девочка.
— Ну, надо же! — изумилась Эмбер. — О'кей, тогда назовем его Девой Марией.
— Нет, Мэри, — сказал Джо. Я знаю «кое-что о Мэри», — ввернул он с загадочной улыбкой.
— Пердита — очень хорошая мама, — сообщила я. — Почти не вылезала из коробки. Пару раз в день выбежит на улицу через кошачью дверцу и мигом обратно, к деткам, будто кухня горит. Очень серьезно отнеслась к своим обязанностям.
— Да, ей явно понравилось быть мамой, — согласилась Эмбер. — Думаю, нужно ей еще разок родить, ведь теперь я знаю, что делать. Роды — это так захватывающе, — восторженно поделилась она. — Как у кошек, так и у людей. Я об этом читала. Вы знаете, что во время беременности ребра женщины прогибаются, чтобы хватило места растущему плоду?
— Правда? — заинтересовалась я, бросив взгляд на баночку с витаминами, которую Эмбер держала на полке со специями.
— А мозг ребенка за первые двенадцать месяцев удваивается в объеме и к концу первого года достигает шестидесяти процентов мозга взрослого человека.
«Невероятно!» — прокричал Педро.
— Невероятно? — Эмбер в изумлении уставилась на Педро.
— Ну, надо же! — хором воскликнули мы.
— Джо, когда вы возвращаетесь в Лос-Анджелес? — поинтересовался папа.
— В середине сентября, но я поеду всего на месяц, — объяснил Джо. — Нужно доработать сценарий. Съемки начнутся в феврале, тогда мне придется опять отлучиться.
— Думаете поселиться в Лос-Анджелесе? — папа задал вопрос, на который у меня не хватило смелости. Я начала собирать тарелки, чувствуя, как горит лицо.
— Я пока ничего не планировал, — тихо произнес Джо. — Поживем — увидим.
— Согласна, — кивнула мама. Я наполнила чайник.
— Минти, — прошептал мне папа позже, когда мы мыли посуду. Все остальные отправились пить кофе в сад. — Минти, — еще раз шепнул он.
— Что?
— Я кое-что хотел тебе сказать…
— Что? — Странно, но, кажется, папа нервничал.
— Помнишь, в тот раз… Вы с Джо видели меня у входа в… м-м-м… «Садлерз-Уэллз».
— Слушай, я не понимаю, о чем ты, — солгала я, глядя в сад. — Красивый в этом году клематис, да?
— Я должен тебе кое-что объяснить, — настаивал папа.
— Послушай, это не мое дело, — сказала я, споласкивая миску.
— Я просто хотел прояснить ситуацию. Мне кажется, это важно, потому что ходят всякие слухи.
— Слухи?
— И я не хочу, чтобы ты слышала обо мне всякие… странные вещи. Понимаешь, Минти?
— Извини, пап, я очень устала. И потом, какое отношение твой визит в «Садлерз-Уэллз» имеет ко мне?
— Люди начали всякое болтать, — сказал он. Я вытирала тарелки. — Обо мне и…
Господи! Не хочу я никаких признаний. Если у папы была интрижка на стороне, лучше мне об этом не знать. Сейчас у них с мамой вроде бы все в порядке. — Распускают слухи обо мне и… — Не желаю знать, как ее зовут… — …Кевине.
— Кевине? — оторопела я. — Твоем партнере по гольфу?
— Да. Знаешь, Минти… мне так неловко… но дело в том, что мы с Кевином оба очень любим… балет. А жена Кевина терпеть его не может. Да и твоя мама не большая любительница. К тому же она была постоянно занята своими благотворительными делами. А мы с Кевином обожаем балет. Особенно «Коппелию». Вот мы и решили сходить в театр. Вместе.
— Значит, в тот вечер ты ждал Кевина?
— Да. К сожалению, в гольф-клубе о нас ходят всякие глупые шуточки. Мне очень хотелось, чтобы ты знала правду.
— Так вот почему у тебя был такой смущенный вид.
— Да. Нам с Кевином нечего стыдиться, но мы очень надеялись, что не натолкнемся на кого-нибудь из знакомых… Я смешался, когда увидел тебя, и не захотел объясняться в присутствии Джо.
— Понятно, — рассмеялась я. — А мама знает?
— Да, — ответил он. — Знает. Понимаю, глупо было ее обманывать.
— О да. Ладно, хорошо, что все так закончилось.
— Да, — подхватил он. — Хорошо. Очень хорошо. А на следующей неделе мы пойдем на «Лебединое озеро».
— Спасибо за внимание, дорогие радиослушатели, — пропела Эмбер в студии С, поправляя наушники. — Встретимся на следующей неделе и поговорим с Антонией Байятт [93] о еще одном великом романе викторианской эпохи, «Ярмарке тщеславия». А пока я и мой сегодняшний гость, Уильям Бойд, прощаемся с вами.
— Вы слушали программу Эмбер Дейн «Это классика!», — подхватил Барри. — Спонсор программы — книжный супермаркет «Бордерз». Специальное предложение: «Холодный дом» издательства «Пингвин» в бумажной обложке всего за 2 фунта 50 пенсов. А сейчас новости о состоянии на дорогах, спонсор «Альфа-Ромео»…
— Это было замечательно, — призналась я Эмбер, после того как она проводила Уильяма Бойда. — Я в восторге. У тебя дар.
— Ты, правда, так думаешь?
— Да. Программа будто создана специально для тебя.
— Я не запиналась?
— Нет, но пару раз фонило. Не сиди слишком близко к микрофону. И осторожней с бумажками, не шурши.
— Мне так понравилось, — сказала она. Мы поднялись на лифте на третий этаж. — Это такой… интимный опыт, — добавила она, сжимая в ладонях экземпляр своей книги. — Выступать в прямом эфире так здорово, и мы очень многое успели обсудить. — Она была права. За те пятнадцать минут, что длилась программа, они с Уильямом Бойдом разобрали «Холодный дом» «по кирпичику» — от тематики и персонажей до изображаемой эпохи и биографии Диккенса. И время от времени зачитывали небольшие отрывки из книги, чтобы проиллюстрировать свою точку зрения. В итоге программа стала похожа на беседу двух людей, обсуждающих любимую книгу. Это было потрясающе.
— Потрясающе, Эмбер, — с улыбкой произнес Джек. — У тебя чудесный голос, и ты явно имеешь понятие, о чем говоришь. Когда слушатели включают радио, им хочется услышать мнение специалиста, а мне кажется, ты настоящий специалист. О, — спохватился он со смешком, — извините, я вас не познакомил. Это мои падчерицы, Топаз и Иоланта. — Девочки смущенно улыбались мне и Эмбер. Проходила общенациональная акция «Приведите детей на работу», и Джек притащил девочек на радио «Лондон».
— Как вам передача, девочки? — спросил их Джек.
— Очень интересно, — произнесла Иоланта с застенчивой улыбкой. Она с благоговением смотрела на Эмбер.
93
Антония С. Байятт (р. 1936) — английская писательница и литературный критик, удостоенная Букеровской премии за роман «Обладание» (1990).