Соглядатай.
И еще:
Войду в этот дом, покажу там изображения Ямы и спою свои песнопения.
Ученик (замечает его). Эй, любезный, сюда входить нельзя! Соглядатай. О брахман, чей это дом?
Ученик. Нашего учителя, достославного и благородного Чанакьи.
Соглядатай (улыбаясь). О брахман, так ведь это дом истинного моего брата в вере. Поэтому дай мне войти, чтобы я мог показать твоему учителю изображение Ямы и преподать ему вероучение.
Ученик (с гневом). Жалкий глупец, или в вероучении ты более сведущ, чем наш учитель?
Соглядатай. О брахман, не гневайся! Ведь нет человека, который знал бы все. Есть вещи, о которых знает твой учитель, есть вещи, о которых знают люди, подобные нам.
Ученик. Глупец, ты хочешь отказать учителю во всеведении!
Соглядатай. О брахман, если твой учитель знает все, он должен знать и о том, кто Месяцу — Чандре[30] не предан.
Ученик. Глупец, что из того, знает он это или не знает?
Соглядатай. А вот твой учитель и узнает, что из того. Тебе, между тем, достаточно знать, что дневные лотосы не преданы Месяцу. Видишь ли:
Чанакья (прислушиваясь, про себя). Ага, он хочет сказать, что знает людей, недоброжелательных к Чандрагупте.
Ученик. Что означает эта бессмыслица?
Соглядатай. О брахман, именно в этом был бы смысл.
Ученик. Если бы что было?
Соглядатай. Если бы встретился мне сведущий слушатель.
Чанакья. Любезный, входи без тревоги. Будет тебе такой слушатель.
Соглядатай. Я войду. (Входит и приближается к Чанакъе). Победа господину!
Чанакья (вглядываясь в него, про себя). А! Это Нипунака, назначенный ведать души подданных. (Вслух). Привет тебе, любезный. Садись.
Соглядатай. Как прикажет господин. (Садится на землю).
Чанакья. Теперь, любезный, рассказывай о том, что было тебе поручено. Любят ли подданные Низкорожденного?
Соглядатай. Может ли быть иначе? С тех пор, как ты, о господин, устранил все причины для недовольства, неколебимо привержены подданные достославному государю Чандрагупте. Но есть здесь в городе трое людей, которые связаны с советником Ракшасой давней дружбой и преданностью. Им ненавистна власть владетельного государя Чандры.
Чанакья (с гневом). Пожалуй, скажи лучше, что им ненавистна собственная жизнь! Известны ли тебе их имена, любезный?
Соглядатай. Как бы стал я говорить господину, не зная имен?
Чанакья. Ну, так я хочу их слышать.
Соглядатай. Слушай, о господин. Во-первых, приверженец твоих врагов — некий нищенствующий монах...
Чанакья (про себя). Приверженец моих врагов — нищенствующий монах? (Вслух). Как его имя?[31]
Соглядатай. Имя его — Дживасиддхи. Это тот самый человек, который по поручению советника Ракшасы свел ядовитую девушку с государем Парватешварой.
Чанакья (про себя). Дживасиддхи! О, это наш человек. (Вслух). Кто же другой?
Соглядатай. Господин, а другой — закадычный друг советника Ракшасы, писец по имени Шакатадаса.
Чанакья (про себя, с усмешкой). Невелика важность — писец.[32] Однако не следует пренебрегать врагом, хотя бы и незначительным. К нему я подослал Сиддхартхаку под личиной друга. (Вслух). Любезный, я хочу слышать имя третьего.
Соглядатай. Третий — это вторая душа советника Ракшасы, старшина цеха золотых дел мастеров в Пушпапуре по имени Чанданадаса. В его доме оставил советник Ракшаса свою жену, когда бежал из города.
Чанакья (про себя). Поистине, это его ближайший друг. Не оставит Ракшаса свою жену у тех, кто не близок ему, как собственная душа. (Вслух). А как убедиться, любезный, что Ракшаса оставил свою жену в доме Чанданадасы?
29
Яма — бог смерти, властитель царства мертвых в индийской мифологии. Теланг полагает, что yamapata в тексте означает нечто вроде ящиков со священными картинками, изображающими деяния Ямы, подобными тем, какие демонстрируют в индийских деревнях и в наше время (см.: Изд. Теланга, Notes, стр. 326).
30
Здесь опять игра слов, основанная на созвучии имени царя — Чандра — и санскритского слова «candra», означающего «месяц, луна». Та же игра слов — в нижеследующем двустишии соглядатая, смысл которого разгадывает Чанакья.
31
От слов соглядатая «некий нищенствующий монах» мы приняли чтение Гиллебрандта. Теланг в своем издании следует рукописям, где реплика соглядатая заканчивается словами «нищенствующий монах Дживасиддхи», а вопрос Чанакьи: «Как его имя?» — опущен. Однако сам Теланг в примечаниях указывает, что чтение Гиллебрандта предпочтительней (стр. 327).
32
Каста писцов (kayastha) до нового времени сохранилась в Индии, составляя особенно значительный процент населения в восточных областях страны. По-видимому, в древней Индии писцы занимали сравнительно низкое положение в обществе (см.: Изд. Теланга, стр. 327).