Волосы мои — блестящие и длинные — доходили почти до поясницы. Я тщательно расчесал их и стянул в конский хвост. Облаченный в свою лучшую одежду, в ниспадающем плаще, прикрывающем потертости задней части брюк, я был готов к аудиенции с «богом-царем Тибета».
Я знал о Далай Ламе и его стране совсем немного. Первые двадцать лет жизни я провел в Гонконге. Тибет не занимал решительно никакого места в школьной программе британской колонии. Внимание моих китайских однокашников целиком и полностью было сосредоточено на Западе, на его крупных медицинских и бизнес-колледжах, на потрясающих технологических успехах. Неприветливый участок земли, известный как Крыша Мира, нисколько не будоражил их воображение.
Я ничем от них не отличался, кроме одного: в старших классах я буквально глотал книги Джина Ионга, лучшего писателя из тех, что попадались мне в молодые годы. Мои представления о Тибете сформировались под влиянием бурного воображения этого автора. Именно из его романов про кун-фу я впервые узнал о загадочных тибетских ламахотшельниках, которые развили в себе сверхъестественные способности, долгие годы медитируя в пещерах на вершинах гор. Именно этот романтический образ тибетского монаха — воплощение духовности и физического совершенства — запечатлелся в моем сознании.
Возможность встретиться с Далай Ламой появилась у меня благодаря Шерил Кросби, буддистке из Нью-Йорка. Ее подруга, миссис Дори Ютхок, — старейшая представительница аристократического лхасского рода — дала Шерил рекомендательное письмо к главе Тибета. Шерил была всего на несколько лет старше меня, но, если говорить о духовной зрелости, она опережала меня на многие годы. Уверенная в себе, она легко заводила друзей. Даже когда нас похитили в Кабуле, ей хватило силы духа поддерживать некое подобие общения с нашими похитителями. После побега мы вместе добирались до Дхарамсалы.
Именно здесь я впервые встретил тибетцев. Увидел мужчин и женщин, расхаживающих по узким улочкам и крутящих молитвенные колеса; многие были в традиционных одеяниях, в ярких высоких фетровых сапогах. Я упивался добродушием их беспечных лиц, в выражении которых сквозила неподдельная теплота. Тибетцы улыбались легко и по любому поводу. За каждой нечаянной встречей таилась потаенная игра, радостное веселье. Без сомнения, Дхарамсала, известная также как Малая Лхаса, оказалась самым веселым местом из всех, где я когда-либо бывал.
В день аудиенции нас с Шерил через ворота резиденции провел служитель — средних лет тибетец. Индийский солдат во дворе, опершись на винтовку, курил биди[7]! Он едва взглянул на нас, пока мы шли по короткой дорожке к залу для аудиенций. Вот и вся охрана, окружавшая Далай Ламу в те дни.
Зал для приемов оказался просторным и светлым помещением, окрашенным во все оттенки желтого. На стенах — тибетские свитки. Мы сели в простые, но очень удобные индийские кресла и стали ждать. Перспектива встречи с тем, кого многие считали богом и царем, взволновала меня. Правда, к волнению примешивалось неприятное предчувствие. Как ни мало я знал о Тибете, но мне было хорошо известно, что в пятидесятые годы китайцы вторглись в страну Далай Ламы, убили многих его подданных и вынудили искать убежища в Индии. По общему мнению, обращение китайцев с тибетцами во время оккупации было ужасным. А я, прямой потомок подданных Желтого Императора[8], вознамерился предстать перед лицом правителя тибетцев. Мне казалось маловероятным, чтобы Далай Лама со времени изгнания в 1959 году встречал много китайцев. Я боялся, что он отнесется ко мне враждебно.
Пока я пытался представить возможное развитие событий, вошли два молодых монаха в одинаковых темно-бордовых одеждах. Далай Ламу я узнал сразу. В то время ему было 37 лет. Он был в очках. Выглядел поразительно молодо — лицо совсем без морщин. Его лицо, в отличие от лиц его соотечественников, было неожиданно бледным, с тонкими чертами. Его кротость и скромное поведение оказались еще одной неожиданностью. Худой, едва ли не тощий.
Другой монах тоже оказался худым, только значительно ниже ростом. Позднее я узнал, что зовут его Тэндзин Гейче Тетхонг, что он отпрыск знатного лхасского семейства, переводчик Далай Ламы и его личный секретарь.
Собираясь сесть, Далай Лама бросил взгляд в нашу сторону. И впервые увидел меня. Задержал взгляд на моей эспаньолке и хихикнул. Не засмеялся раскатистым баритоном, который я позднее так хорошо изучил. А именно хихикнул на высокой ноте. Ему было трудно подавить смех, и, силясь сдержаться, он согнулся едва ли не пополам. Тэндзин Гейче мягко положил руку ему на плечо и направил к креслу. Шерил сидела в полной растерянности — неожиданное хихиканье глубоко ее поразило.
7
Биди — самые дешевые сигареты в Индии, изготовляются в ручную, и представляют собой нарезанные листья необработанного табака, завернутые в лист коромандельского чёрного дерева (на хинди называется
Желтый Император — Хуанди, легендарный правитель Китая и культурный герой, якобы правивший между 2697 и 2597 годами до н. э.