Конец можно было предвидеть недобрый. Никто кругом не понимал этого — не такова была среда!
Измученный окончательно и бесповоротно сбившийся со всех путей, усталый Тиманов в одну бессонную ночь застрелился. Чтобы покончить со всеми этими муками, нужно было насквозь пробить череп.
Валаамские иноки, получив телеграмму об этом печальном событии, даже панихиды[203] не отслужили по нем.
— О самоубийцах молиться нельзя — грешно!
— Самим Богом проклят он был достойно и праведно!
— Почему же проклят, за что?
— Кто, раз войдя в обитель, оставит ее, тот проклят вовеки, и молиться за него не подобает. Хуже Иуды он! — И высокий худой монах, говоривший со мною, поднял руку, точно он хотел еще раз предать несчастного анафеме[204].
— Жаль малого, — говорят более добросердечные иноки. — Какой богомольный был — послушный!..
— Отца Дамаскина более, чем родителей, почитал. Сколько на обитель жертвовал! Истинно, рука не оскудевала!
— Свободы хотел… А теперь был бы у нас иеродиаконом! — вздохнул простодушный о. Виталий.
Железняки еще сумрачнее показались нам после этого эпизода.
Возвращаясь назад, мы свернули в сторону. Добрый о. Пимен хотел показать мне красивые озера. Их два, отделенные узким гребнем в две сажени ширины. Тишина кругом мертвая. Птица не шелохнется, не дрогнет ветка. Вода неподвижна. В вечернем сумраке оба озера точно закутались в облака кудрявых берез и спят. Пусть будет тих и его сон — бедного мученика, не нашедшего после своей ранней смерти даже слова молитвы…
На одном из поворотов пути олень мелькнул мимо.
Издали послышался глухой рев буруна. Тягучие звуки колокола доносились издали печальные, сумрачные…
Пусть будет тих твой сон, жертва вечерняя!
Спи, усталый, — отдыхай, измученный!
XXX
Кандидат университета — убежденный монах, замечательный ученый — мечтающий о схиме, талантливый писатель — посвящающий себя защите аскетизма… Этого, как Тиманова, жизнь не зовет, сомнения его не волнуют — в нем все цельно, выработано, закончено. Противу всяких вопросов он замкнулся в броню схоластической диалектики[205], принимая ее условные формулы за непреложные истины. В высшей степени симпатичный, кроткий и незлобивый, он дошел до полемического бешенства, отвечая о. Благовещенскому на его книгу об Афоне, и в то же время свою резкую отповедь чисто по-монашески назвал: "Словом любви"[206]. В действительности это человек благожелательный, добрый, с чуткой и поэтической душой — несомненно глубокий ум, развитый еще большим научным образованием. Отец Пимен работал не только в университете, он и в обители не отрывался от книг, которые свободно прочитывает на нескольких языках. Среди невежественного в этом отношении Валаама о. Пимен — явление резко выделяющееся. Невольно задаешься вопросом: как он не задыхается здесь, как он не ищет другой обители, где бы ему просторнее было работать, где бы среда была более подходящая?.. Предложите ему такой вопрос, и о. Пимен с жаром ответит вам, что лучше Валаама нет обители, что еще только здесь во всей своей чистоте сохранилась жизнь иноческая, что он давно забыл своих родных, и Валаам стал его семьей, его домом, его родиной и будет его могилой… И Валаам тоже относится к о. Пимену как к своей гордости и славе. Ему не только не мешают работать — напротив, ему дают средства на выписку всевозможных апологетических книг[207], списков Священного Писания, казуистических трактатов по богословию[208] — и все это, по крайней мере, на пяти языках, О. Пимен — один из тех иноков, на которых зиждется строгий склад валаамской жизни. Он — его защитник, он его осмысливает и поддерживает всеми мерами. По приходе в обитель, он прошел через все послушания, и даже на черной работе его держали целый год. О. Дамаскину, видите ли, любопытно было узнать, нет ли в молодом кандидате университета гордыни и строптивости. Все это о. Пимен совершал с кротостью, примирившей с ним самых невежественных монахов. И о. Никандр недаром говорит о нем:
203
Панихида (греч.) — церковная служба, совершаемая над те лом умершего, а также в годовщину его смерти или рождения.
205
Схоластическая диалектика — здесь: оторванное от жизни бесплодное умствование. Схоластика (греч.) — школьная философия Средних веков; особенность схоластического философствования состоит в том, что придается чрезмерое значение общим понятиям и обозначающим их словам, в результате чего игра понятиями и словами встает на место действительного изучения природы и фактов. Диалектика (греч.) — искусство вести спор, основанное на знании правил и приемов по строения выводов, опровержений, доказательств.
206
… г. Лесковым в его «Запечатленном ангеле». — Лесков Николай Семенович (1831–1895) — русский писатель; в рас сказе «Запечатленный ангел» (1873) Лесков, будучи тонким знатоком русской иконописи, встал на защиту древней русской иконы от невежественного, преступно-пренебрежительного к ней отношения. В 1872 г. Лесков совершил поездку на остров Валаам, о которой рассказал в книге «Монашеские острова на Ладожском озере. Путевые заметки» (1874).
208
казуистические трактаты по богословию — труды, посвященные казуистике — так в богословии называется учение о пределе и мерах греха в различных ситуациях. Отсюда слово «казуистика» стало употребляться в другом значении — как подведение частных случаев посредством многосложных мыслительных ходов под общие принципы морали, религии, права с целью морального, религиозного, юридического оправдания или осуждения эти случаев.