— Первые три части мне нравятся, но вся эта бодяга Нюрнбергского съезда в финале — нет уж, увольте.[7]
— Вы что, хотите сказать, что Бетховен был нацистом?
— Конечно, нет. Просто финал Девятой симфонии, на мой взгляд, — популизм как он есть, причем самого низкого пошиба. Простенькая, приятная мелодия повторяется снова и снова — главное, громко. Freu-de, scho-ner Got-ter-fun-ken… [8]
Резкими взмахами руки Кинг отбивал маршевый ритм оды, которую пел; Роберт рассмеялся, но тут же смутился, что от них слишком много шума.
— А по мне, «Ода к радости» просто прекрасна, — сказал он. — Она о свободе, о равенстве.
— Романтическая чушь. Никудышные стихи положены на такую же никудышную музыку. Если она и вправду о свободе, так чего же ее все время по радио крутят?
Роберт поморщился.
— Не поймите меня неправильно, Роберт, Бетховен мне очень нравится — я просто хочу сказать, что и он тоже был не безупречен. Именно поэтому он и был человеком.
Кинг видел, что Роберт — хотя он и не был согласен с его точкой зрения — слушал его рассуждения чуть ли не с детским восторгом. Он смотрел на Кинга, как ребенок, которого в первый раз привели в цирк, смотрит выступление, — в немом восхищении, широко распахнув глаза. В ожидании, что будет дальше. Кингу это было приятно. Это как-то подстегивало. Впечатление он уже произвел, но хотелось его закрепить.
— А «Торжественная месса»… Сколько он там над ней работал — четыре года? Пять лет? Пять лет, потраченных даром. Местами она неплоха, но и только.
Роберт был просто оглушен:
— А что вы думаете о его последних квартетах?
Кинг вынес свой приговор:
— Безусловно, это лучшее из всего, что написал Бетховен.
Услышав этот благоприятный отзыв, Роберт вздохнул с облегчением и улыбнулся.
Именно музыка оказалась той общей темой, которая стала началом дружбы, продлившейся пять лет — вплоть до смерти Роберта.
— Вы когда-нибудь играли дуэтом?
— Никогда, — сказал Кинг. — Интересно было бы попробовать. Может, сыграем как-нибудь вместе?
Роберт с восторгом согласился, и они договорились, что на следующей неделе, в среду, он приедет к Кингу со своей скрипкой. После чего Кинг поднялся, сказал, что ему пора, и откланялся. Роберт остался в кафе допивать свой чай. Кинг представил, что как только он выйдет за дверь, Роберт поднимется из-за стола и направится к молодому человеку за столиком в дальнем углу. Он представил себе, как Роберт спросит у этого парня, не встречались ли они раньше.
Сто человек на рыночной площади посреди маленького городка. Кинг попытался припомнить название города. Кажется, где-то в Кенте. Мэра потом повесили за сотрудничество с врагом.
9
В среду вечером Роберт приехал к Чарльзу со скрипкой и большой нотной папкой. Кинг пригласил его войти. Роберт так восхищался огромными комнатами, что Кингу пришлось рассказать ему, как он получил эту квартиру, а то вдруг Роберт подумает, что он надавал взяток всему министерству жилищного хозяйства.
Потом Роберт открыл пианино и взял ноту «ля». Он отложил футляр со скрипкой, который до этого держал под мышкой, и сел за клавиши. Начал играть сонату Моцарта; старательно, но как-то ходульно и слишком быстро. На арпеджио он сбился, попробовал этот пассаж еще пару раз, но вскоре оставил попытки.
— Отличный инструмент, — сказал он.
Чарльз объяснил, что пианино досталось ему от бабушки.
— Она прекрасно играла; думаю, если бы она захотела, она могла бы стать знаменитой.
Роберт открыл футляр. Скрипка лежала внутри, обернутая в мягкую материю; Роберт откинул ткань, взял скрипку, смычок и сыграл несколько нот. Чарльз пару раз нажал «ля», и Роберт принялся подкручивать колки, пока не настроил скрипку в тон пианино. Сыграл короткий отрывок из Баха, чтобы размять пальцы. Его игра на скрипке разительно отличалась от тех вымученных пассажей, которые он извлекал из пианино.
Роберт положил скрипку обратно в футляр и зарылся в ворох принесенных им партитур.
— Что бы нам такое сыграть, Чарльз? Может, начнем с Моцарта?
Они выбрали одну сонату. Кинг никогда раньше не играл дуэтом, и с непривычки ему было трудно держать ритм и не выбиваться из темпа со скрипкой. Хорошо еще, что соната была не особенно сложной.
В субботу он снова встречался с Энни — той самой женщиной, рядом с которой беспробудно проспал всю ночь на прошлой неделе, как раз накануне знакомства с Робертом. Он предпочел бы в тот вечер побыть один, но она заявилась к нему без предупреждения, да еще и захотела остаться на ночь. Для Кинга их отношения уже закончились. Для него они стали как парализованная конечность, которая атрофировалась до такой степени, что единственный метод лечения — ампутация.
7
В 1933–1938 гг. в Нюрнберге проходили съезды национал-социалистической партии Германии. Скорее всего речь идет о съезде 1933 года — Съезде Победителей. К слову: 1933-й — Съезд Победителей; 1934-й — Съезд Рейха; 1935-й — Съезд Освободителей; 1936-й — Съезд Чести; 1937-й — Съезд Трудящихся; 1938-й — Съезд Великой Германии; 1939-й — Съезд Мира (запланирован, но не состоялся ввиду нападения Германии на Польшу и начала Второй мировой войны). Каламбур истории.
8
Радость, прекрасная искра богов (нем.) — начальные слова «Оды к радости» Ф. Шиллера, положенной на музыку Бетховеном.