Ну и что с того, что эффект Моцарта был обманом? Есть ли вред или даже преступление в манипулировании научными исследованиями, которые впоследствии оказываются недостоверными? Были ли мистер Кэмпбелл, Кларки и другие, кто извлек выгоду из исследований Раушер, просто опытными предпринимателями, которые тем не менее, возможно, действительно поверили в эту шумиху? И независимо от того, вредна ли псевдонаука или просто надоедлива, действительно ли необходим психологический эксперимент, чтобы сказать нам, что музыка, которая нам нравится, вызывает у нас эмоции и прибавляет нам живости? Конечно, нет. Но вся эта шумиха, маркетинг и шквал опровергающих исследований, которые окружали эффект Моцарта, подняли такой шум, что фактически заглушили самое ценное открытие, сделанное после первоначальной публикации Раушер: вероятно, из обучения музыке – из реального создания музыки – можно извлечь некоторую когнитивную пользу, что пытались доказать такие исследователи, как Шелленберг, Краус и другие. [163]
И вот тут‐то мы и должны рассмотреть глубочайший вред этого мифа: он ложно узаконивал понятие подвергания воздействию музыки. Как видно на протяжении всей этой книги, фундаментальный принцип любого обучения заключается в том, что изученное должно быть на самом деле пережито. Воздействие – это не обучение. Учитывая масштаб и живучесть мифа об эффекте Моцарта, можно с уверенностью сказать, что какая‐то часть из тех 88 % родителей, на которых ссылались в опросе, путала воздействие с опытом. Я еще раз вернусь к вопросу о вреде, который наносит это слияние обучению, а также рассмотрю его влияние на решения политиков позже в этой главе. Но сначала давайте проследим за этой научной легендой, чтобы понять ее живучесть.
Отслеживание научной легенды
Исследователи социальных наук Эйдриан Бангертер и Чип Хиз определяют «научную легенду» как «широко распространенное в обществе убеждение <…>, которое первоначально возникло в результате научных исследований, но трансформировалось и существенно отличается от понимания ученых»[164].
Они проследили эволюцию легенды об эффекте Моцарта тремя способами: во‐первых, они составили график роста и падения популярности эффекта Моцарта в средствах массовой информации в связи с такими темами, как образование и раннее развитие. Во-вторых, они показали, что эффект Моцарта был более широко распространен в штатах, где начальное образование и развитие детей вызывали серьезную озабоченность. Наконец, они продемонстрировали, что эффект Моцарта «мутировал с течением времени» и что средства массовой информации «распространяли научные открытия на новые, не участвовавшие в тестировании группы населения».[165] Другими словами, Бангертер и Хиз показали, как первоначальные испытуемые (студенты колледжа) волшебным образом превращались в прессе в младенцев и как решение пространственных задач было раздуто до интеллекта в целом.
Научные легенды распространяются через общественные векторы и усиливаются научной обоснованностью. В 1990‐х годах такими векторами, которые подпитывали эффект Моцарта, были озабоченность состоянием образования в государственных школах и беспокойство родителей по поводу воспитания детей во всё более сложном (и кажущемся опасным) мире.
Научной составляющей, которая подпитывала эффект Моцарта, было открытие нейрогенеза и нейропластичности, которое ниспровергло столетнюю теорию фиксированного мозга, представление о том, что клетки мозга (нейроны), с которыми мы рождаемся, не могут регенерировать. Не связанные между собой группы ученых, работающие по всему миру, почти одновременно обнаружили, что человеческий мозг не только податлив (пластичен), но и способен производить новые клетки мозга вплоть до момента смерти. [166] Теория фиксированного мозга была похоронена, когда мы вступили в новое тысячелетие, хотя в 1990‐е годы это знание еще не дошло до широкой публики. А вот открытие синаптического прунинга дошло.
Новаторские исследования в области нейронауки 1980–1990‐х годов показали, что мозг младенца изначально имеет избыточное количествонейронов и развивается за счёт формирования связей между ними. Не связавшиеся своевременно нейроны отмирают. Наличие связей обеспечивает жизнеспособность оставшихся нейронов.
163
E. Glenn Schellenberg, “Music Lessons Enhance IQ,” Psychological Science 15, no. 8 (2004): 511‐14.
164
Adrian Bangerter and Chip Heath, “The Mozart Effect: Tracking the Evolution of a Scientific Legend,” British Journal of Social Psychology 43, no. 4 (December 2004): 608.