Все опрошенные респонденты соответствующего возраста были членами Гитлерюгенд (Hitlerjugend) или Союза германских девушек (Bund Deutscher Mädel). «Кто вступал в Гитлерюгенд, вступал в мир, где слова чужих больше значили, чем собственных родителей»[162]. Действительно, при объявлении ребенком желания вступить в эту организацию (до распоряжения 25 марта 1939 г. об обязательном членстве[163]) иногда происходили если не конфликты, то трения с родителями, — факт, отмеченный во многих исследованиях по молодежной политике национал-социалистов и обычно выделяемый исследователями как свидетельство направленного воздействия нацистов на гегемонию семьи в вопросах воспитания детей[164]. Что было их основной причиной — детско-юношеский максимализм или действительно в определенной степени поощрявшийся нацистами конфликт «отцов и детей», а, может быть, элементарные материальные соображения, поскольку форма и необходимые аксессуары стоили около 100 рейхсмарок[165] — сказать сложно. Родители не высказывали в этих случаях открыто неодобрения идеологии национал-социализма и в конечном счете ни один из них не настоял на отказе от вступления. В дальнейшем конфликты возникали у девочек-подростков, когда требовалось разрешение отца и матери на несколько ночевок вне дома[166], и их подоплека была далека от противостояния идеологии национал-социализма.
Следует упомянуть, что по материалам воспоминаний и интервью, после торжественного весеннего приема в Гитлерюгенд ни один из родителей мальчиков не препятствовал «службе» своего сына и не имел ничего против выездов в летние лагеря, не проявляя при этом и особого интереса к сути того, чем занимались их сыновья в молодежных организациях[167]. Их уставные цели находились в полном соответствии с иерархическим воспитанием в патриархальной семье: послушание, верность, дисциплина, работоспособность. Однако и «побег» из родительского дома, и полная приключений жизнь в противоположность скучной повседневности между домашними заданиями и помощью по дому, — все это в действительности было строго регламентировано и распланировано сверху, проникнуто идеологией и воспитательными методиками национал-социализма.
Родителям не возбранялось посетить своих детей в летнем лагере с разрешения его руководства. Состоятельные и, видимо, не такие равнодушные родители могли даже устроить пикник для всех одноклассников[168]. Такие праздники запоминались и скрашивали спартанские условия существования. Однако и в этом случае приехавшие родители не могли оказать никакого влияния на воспитательные моменты лагерной жизни, которая определялась исключительно руководителями Гитлерюгенд. После подобных «выездов на природу» в школе обычно устраивались «родительские вечера», где школьники показывали свои рисунки, поделки, фотографии из лагеря и сочинения о проведенном времени. Все это вызывало у большей части родителей признание, если не умиление[169].
О расово-политическом воспитании как абсолютном приоритете и о военизированном характере всех форм молодежной активности задумывались лишь немногие родители, но даже они шли на компромиссы. Отец одной из девочек, бывший член СДПГ, давая свое вынужденное согласие на вступление дочери в БДМ, посоветовал ей при нацистских клятвах держать большой палец правой руки книзу. Тогда вся «нечисть» должна была пройти через него в землю и не запятнать ее[170]. В других источниках не встречаются столь же оригинальные способы для облегчения своей совести.
162
Lorenz H. «Mit dem Führer auf Fahrt». Wie die Nationalsozialisten den Alltag eroberten. // Stern C., Brodersen I. (Hrsg.) Eine Erdbeere für Hitler: Deutschland unterm Hakenkreuz. Bonn, 2005. S. 61.
163
См.: Klaus M. Mädchen im Dritten Reich: Der Bund Deutscher Mädel (BDM). Köln, 1983, S.104–105.
164
См., например, Heilfeld M. von, Klönne A. Die betrogene Generation. Jugend in Deutschland unter dem Faschismus. Quellen und Dokumente. Köln, 1985; Klaus M. Mädchen im Dritten Reich: Der Bund Deutscher Mädel (BDM). Köln, 1983 Bartoletti S.C. Jugend im Nationalsozialismus.Bonn, 2007 и др. Отец одной из девочек, будучи против ее вступления в БДМ, сшил ей униформу сам, поскольку был высококвалифицированным портным. «Его маленькая месть», как она пишет в своих воспоминаниях, состояла в том, что цвет и выработка материала отличались от общепринятого, за что ей приходилось неоднократно выслушивать порицания от руководительниц. Nun hat der Krieg ein Ende. Erinnerungen aus Hohenschönhausen. Berlin, 1995. S. 60–61. Gespräch mit Frau L.Millis.
165
См. таблицу стоимости отдельных вещей и предметов экипировки в: Jahnke K.H./Buddrus M. Deutsche Jugend 1933–1945. Eine Dokumentation. Hamburg, 1989. S. 156–157.
166
«Однажды я принимала участие в большой встрече молодежи. Она должна была состояться в Веймаре [„имперский молодежный лагерь“ в мае 1938 г. — Т.Т.]. Так как я должна была провести две или три ночи вне дома, то мой отец медлил дать согласие. Мне было 13 лет, слишком мало, по его мнению, что ездить без родительской защиты, он не доверял нашей молодой руководительнице, которая должна была присматривать за нами. Я обещала быть во всех отношениях осторожной и в конце концов он сдался». Цит. по: Abelshauser W., Faust A., Petzina D. (Hg.) Deutsche Sozialgeschichte. 1914–1945. München, 1985. S. 390.
167
Мальчики же в своих впечатлениях отмечают ощущение гордости от униформы Гитлерюгенд, кинжала с надписью «Кровь и честь» («Blut und Ehre»), ночного марша через Берлин с фонарями и факелами и т. п. Девочки также в большинстве позитивно относились к БДМ как к возможности расширения сферы общения и досуга, не интересуясь, по их сегодняшнему мнению, сутью «скучных политических занятий». «Мы были рады выглядеть как все, но по-другому, чем наши родители», — вспоминала в интервью со мной Эльза Дорн. Интервью с E.Dorn, 1923 г. рожд. (Berlin-Mariendorf, август 2003). Более подробно см.: Klaus M. Mädchen im Dritten Reich: Der Bund Deutscher Mädel (BDM). Köln, 1983; «Das war’ne ganz geschlossene Gesellschaft hier». Der Lindenhof: Eine Genossenschafts-Siedlung in der Großstadt. Berlin, 1987, S. 140. 1945. Nun hat der Krieg ein Ende. Erinnerungen aus Hohenschönhausen. Berlin, 1995. S.60 ff. Gespräch mit Frau Millis.
В приватной беседе со мной Herr H.Reg., 1927 г. рожд., (Berlin-Lichterfelde Ost, июнь 2003 г.) подчеркивал с воодушевлением «патриотическую направленность» военных игр на местности, песен и речевок возглавлявшейся им группы Гитлерюгенд. При этом он отрицал национал-социалистическую идеологическую окраску подобного рода занятий, с удивительной наивностью для образованного человека, учителя говоря, что не помнит, чтобы их учили, к примеру, расовой ненависти. Для его частичного оправдания можно указать на особенность детской психологии, когда нравоучения старших по большей части входят в одно ухо и выходят через другое.
168
Heimatmuseum Köpenick. Archiv. Pressearchiv. Schubert H.-G., Gurezka K.-D., Marquardt H.-J., Schmidt U. (Hrsg.) Unser Schul-Buch. Ehemalige Schüler der Berlin-Köpenicker Körner-Hegelschule erinnern sich. Berlin, 2001. Erinnerungen von Wolfgang Bengs. S. 92.
170
«Das war’ne ganz geschlossene Gesellschaft hier». Der Lindenhof: Eine Genossenschafts-Siedlung in der Großstadt. Berlin, 1987, S. 136.