2. Начальник Есентукского кадетского штаба член Петербургской организации партии кадетов — Волков.
3. Члены тех же штабов: полковник Шульгин, полковник Попов, корнеты Кошкоданов, Шафаретов, капитан Касперский, юнкер Назаров и др. кадетские разведчики — 20 человек, фамилии которых будут опубликованы особо.
Эти контрреволюционные штабы осведомляли кадетов о продвижении наших войск и вообще о положении на фронтах. Они ставили своей целью взорвать патронный завод и лишить лучших вождей революции тт. Рубина, Крайнего, Анджиевского и членов ЧК, и вообще всеми мерами старались задушить Советскую власть на Северном Кавказе»[315].
А между тем работа обезглавленного ВЦИК была парализована. Не имея достаточно своих войск, его члены ничего не могли противопоставить Сорокину. Часть видных работников скрылась в подполье, другие просто разбежались. Остальные же начали переговоры с главкомом о созыве съезда Советов Северного Кавказа. Сорокин понимал, что на нем придется объяснить свои действия, но уступил и дал согласие, при условии, что съезд будет проходить в Пятигорске. Он полагал, что в этом случае получит поддержку своего штаба и расположенных в городе войск.
Однако по инициативе комиссара колонны Кочергина — Ш.М. Аскурава в Армавире состоялось совещание командиров и политработников, недовольных действиями Сорокина. На нем было принято решение без согласия главкома провести съезд непосредственно вблизи фронта в Невинномысске, а для его охраны снять с фронта две дивизии. Нужно сказать, это была не лишняя с их стороны предосторожность. Исстрадавшаяся от непрерывного нахождения в боях, лишенная оружия и боеприпасов армия поверила, что виновники всех несчастий наконец найдены и наказаны главкомом.
Бежавшие из Пятигорска партийные и советские работники собрались в Георгиевске, где началась подготовка проектов решений, которые предполагалось вынести на обсуждение съезда. Речь, прежде всего, шла об объявлении Сорокина вне закона, как изменника делу Октябрьской революции, о реабилитации расстрелянных им партийных и советских руководителей. Дальше члены этой инициативной группы, посчитав, видимо, что в борьбе с Сорокиным все средства хороши, не дождавшись объяснений главкома, не проведя обсуждения своих предложений, еще за сутки до открытия сьезда, 27-го октября направило в войска телеграмму о его решении, — якобы уже принятых, полагаемых свершившимся фактом.
А что же Власов, какова была его дальнейшая судьба?
После экстренного совещания некоторые оставшиеся в живых члены ЦИК на всякий случай решили скрыться. Михаил Власов понимал, что в случае ареста, шансов выжить у него практически нет. Поэтому он бежал в Минеральные воды и стал скрываться в доме преданного ему председателя Минераловодского Совета Иосифа Побегайло. Через него он начал устанавливать связь с единомышленниками. Главное, чего естественно хотел Власов — это отомстить Сорокину. Поэтому, как пишет сестра Власова Капитолина Богоявленская: «Проследив выезд Сорокина в Невинномысскую на съезд, Власов с группой товарищей решили организовать крушение поезда и помешать приезду Сорокина в Невинномысскую. Штыком и руками отвинчивали они туго забитые гайки (так в тексте. — Н.К.). Путь был испорчен, поезд остановлен. Продолжали путь на лошадях, Сорокин опоздал к открытию съезда»[316].
Богоявленская пишет также, что высказывалось еще одно предложение — вообще взорвать гостиницу «Бристоль» вместе со штабом Сорокина, а тех, кто останется в живых — расстрелять. Но это предложение отвергли председатель Пятигорского окружкома РКП(б) Г.Г. Анджиевский и член ЦИК С.Г. Мансуров. Но не потому, что им было жаль кого-то взрывать, а потому, что сил для этого не хватало.
Власов не решился прибыть на съезд, но всю информацию о его подготовке получал от Иосифа Побегайло. Однако поиски председателя ЧК продолжались, и вскоре командир отряда Воробьев узнал, где он скрывается. Дом был окружен, Власов арестован и тут же расстрелян.
Успей Сорокин на съезд в Невинномысскую, он наверняка попытался бы объяснить свои действия. Претензий к крайкому и лично к Рубину, Крайнему, Власову, Рожанскому и Дунаевскому у него было больше чем достаточно. Как вспоминает И.Л.Хижняк, Сорокин называл Рубина миллионером, считал, что он и его помощники довели армию до полного истощения и деморализации. Он возлагал на них всю вину за то, что бойцы голые, без патронов, месяцами не получают жалованье. Центральный Исполнительный Комитет не давал средств на покупку оружия, боеприпасов, обмундирования, продовольствия и фуража.
316
Архив УФСБ РФ по Краснодарскому краю. Справка о смерти М.Ф. Богоявленского-Власова на 9 л. Ф. 5, гр. 1, арх. № 10331.