Однако несмотря на все успехи бюджет испытывал хронический дефицит. Железные дороги, строительство казенных заводов, прощение крестьянам недоимок, начавшиеся в прошлом году Великие реформы[8] выжимали и без того весьма скудную казну досуха. Так что деньги польских магнатов, пусть даже доставшиеся такой кровавой ценой, были нужны нам как воздух.
— Николай Христофорович, — вернулся я с небес на землю. — Напомните, каков прогноз бюджета на этот год? Четыреста тридцать миллионов?
— Четыреста двадцать семь, если быть точным, — откликнулся Рейтерн.
— Ну что же, нам определенно стоит пересчитать его в свете последних событий, — постучал я пальцами по столу и развернулся к сидящим полубоком, так, чтобы видеть окно, выходящее на Неву. — Во сколько бы вы оценили имущество мятежной шляхты?
— Мой ответ будет весьма приблизителен, вы же понимаете, не в моих силах заглянуть в каждый карман, да еще и узнать, кто будет мятежником, — начал оправдывать погрешность ответа Рейтерн. После чего черкнул что-то у себя в бумагах и на минуту погрузился в раздумья. — Порядка тридцати-сорока миллионов рублей составят наши приобретения в свободном или быстро конвертируемом в деньги капитале, и где-то в двадцать раз выше оценивается приобретенная нами в случае конфискаций недвижимость, — он замолчал.
— Ну что ж, хватит, чтобы дожить до паники 1866-го, — тихонько пробормотал я.
— Сир? — переспросил Рейтерн.
— Господа, внутренние наши резервы на данный момент, даже с учетом будущего опустошения Польши, явно недостаточны для того, чтобы провести масштабное преобразование страны, — встряхнувшись, снова повернулся я к собравшимся. — Выходов я из этого положения вижу три: первый — уменьшить заданный нами темп преобразований; второй — начать брать зарубежные займы; третий — серьезно поднять налоги.
— Возможно, мы могли бы притормозить второстепенные проекты, а высвободившие средства направить на ключевые направления, Ваше Величество, — предложил Рейтерн.
— Мы уже это делаем, — возразил Игнатьев, недовольно потирая подбородок. — Реформа армии, предложенная Александром Ивановичем Барятинским, застыла на месте, так как в казне нет средств. Из планируемых трех сталелитейных заводов запущен один — в Донецке и начат второй — Курский, третий — Уральский, не начиная, отложили до лучших времен. Выкупные платежи также невозможно отменить, несмотря на желание Его Величества.
— Займы на самом деле неплохой вариант, если, конечно, они будут браться под приемлемые проценты и без политических условий, — сложив руки на груди и подняв глаза к потолку, протянул Николай Христианович.
— И кто нам их даст, черт возьми? — вспылил Игнатьев. — Вы что, не читали ноты, представленные нам Францией и Австрией? Это ведь, по сути, ультиматум! Они ссылаются на решения Венского конгресса 1815 года и требуют восстановления конституции и амнистии мятежникам! И это еще не все; к требованию прекращения подавления восстания и решения «польского вопроса» на европейском конгрессе за последний год присоединились Испания, Португалия, Бельгия, Нидерланды, Швеция, Дания и Турция. Еще чуть-чуть, и мы окажемся в том же положении, что и десять лет назад — мы одни, а против нас вся Европа! У нас пока лишь два преданных союзника — Пруссия и САСШ, Британия отмалчивается, но будь я проклят, если это не англичане затеяли весь этот концерт![9]
— Поэтому и нужно решать польскую проблему как можно быстрее! — прервал я бурную тираду графа. — Мятеж должен быть подавлен, а имущество бунтовщиков конфисковано. Действовать надо быстро. Позже, когда волнения спадут, нужно будет запустить программу деполонизации Привисленского края, а также начать выселять поляков из так называемых Кресов.[10]
9
В РИ первой в защиту польских мятежников выступила именно Великобритания. Как показали дальнейшие события, Лондон был не слишком обеспокоен судьбой поляков, но хотел использовать ситуацию для срыва русско-французского внешнеполитического диалога и немало преуспел в этих планах. 17 апреля 1863 г. к ноте Англии присоединились Франция и Австрия. Вслед за ними с нотами по польскому вопросу действительно выступили Испания, Швеция, Италия, Нидерланды, Дания, Португалия и Турция. Возникла угроза политической изоляции России. В дипломатическом походе против нее тогда отказались принять участие США, где не могли не принять во внимание благожелательное отношение Петербурга к Вашингтону во время Гражданской войны.
10