– Эй, слушайте, мистер, сдайте лучше назад, – произносит он с акцентом, не похожим на теннессийский – мне кажется, что так скорее говорят фермеры где-то на Среднем Западе. Голос у него спокойный, негромкий, но рассудительность в его тоне привлекает. – Инструктор просто делает свое дело, что не так? И он прав. Если стрелять, когда злишься, то может случиться что угодно.
Очень занимательно смотреть, как ярость покидает Геттса – как будто кто-то выдернул из него пробку. Он делает пару глубоких вдохов, цвет его лица делается более естественным. Затем он скованно кивает и говорит:
– Черт, кажется, я действительно малость погорячился. Больше такого не повторится.
Светловолосый мужчина кивает и возвращается на свое место, избегая любопытных взглядов других присутствующих. Затем начинает проверять собственный пистолет, который лежит совершенно правильно, дулом к мишеням.
– Мистер Геттс, давайте поговорим снаружи, – предлагает Хавьер – вежливо и спокойно, но лицо толстяка снова искажается, и я вижу, как на его виске пульсирует вена. Он начинает протестовать, но потом ощущает давление взглядов, направленных на него, – все остальные стрелки молча смотрят и ждут. Геттс входит обратно в свою выгородку и начинает сердито швырять снаряжение в сумку.
– Долбаный мексикашка, все бы ему свою власть показывать, – ворчит он, потом направляется к двери. Я делаю вдох, но Хави дружески кладет руку мне на плечо, и я молчу. Дверь за толстяком захлопывается.
– Забавно, что этот козел слушается белого человека больше, чем инструктора, – говорю я. Все мы здесь, не считая Хави, – белые. В Теннесси хватает цветного народа, однако, глядя на тех, кто ходит заниматься в тир, этого не скажешь.
– Карл – болван, и все равно я не хотел, чтобы он приходил сюда, – отвечает Хави.
– Неважно. Нельзя позволять ему так разговаривать с вами, – возражаю я, потому что мне хочется врезать Геттсу прямо по зубам. Я знаю, что ничего хорошего из этого не выйдет, но все равно хочу это сделать.
– Он может разговаривать так, как ему хочется. Преимущество жизни в свободной стране. – Голос у Хави спокойный и приятный. – Но это не означает, что последствий не будет, мэм. Он получит запрет на посещение этого тира. Не из-за того, что он сказал, – просто я считаю его настолько безответственным, что ему нельзя находиться здесь, где могут пострадать другие люди. Нам не просто позволено исключать людей за небезопасное и агрессивное поведение – от нас именно это и требуется. – Хави едва заметно улыбается невеселой, холодной улыбкой. – А если он после этого захочет потолковать со мною где-нибудь на парковке, то пусть себе. Почему бы и не поговорить?
– Он может привести с собой своих собутыльников.
– Это будет весело.
– А кто этот человек, который вмешался? – Я киваю в сторону светловолосого мужчины; тот снова надел защитные наушники. Мне любопытно, потому что он не простой завсегдатай тира – по крайней мере, насколько я могу судить.
– Сэм Кейд. – Хави пожимает плечами. – Нормальный парень. Новичок. Я даже удивился тому, что он вмешался, – большинство людей не стали бы лезть в это дело.
Я протягиваю руку, и Хави пожимает ее.
– Спасибо, сэр. Вы отличный инструктор.
– Я должен делать это для всех, кто приходит в тир. Всего вам доброго, – говорит он, затем поворачивается к стоящим в ожидании стрелкам и рявкает своим сержантским голосом: – Стрельбище чисто! Начать стрельбу!
Когда снова раздается гром выстрелов, я выскальзываю за дверь. Стычка между Хави и Геттсом слегка подпортила мне настроение, но я все равно чувствую себя окрыленной, когда оставляю наушники на стойке снаружи. У меня будет разрешение! Я думала об этом очень долго, колебалась, не уверенная, посмею ли внести свое имя в официальные записи. У меня всегда имелось огнестрельное оружие, но это рискованно – носить его без разрешения. Однако я наконец-то решила, что достаточно прочно закрепилась здесь, чтобы пойти на такой шаг.
Когда я отпираю машину, мой телефон вибрирует, и я едва не роняю его, пытаясь одновременно положить свое снаряжение на заднее сиденье.
– Алло?
– Миссис Проктор?
– Миз [1] Проктор, – машинально поправляю я, потом смотрю, кто звонит, и с трудом подавляю стон. Кабинет школьной администрации. Номер, который мне уже хорошо знаком – хотя ничего хорошего в этом нет.
– Как ни жаль, но вынуждена сообщить вам, что ваша дочь, Атланта…
– Попала в неприятности, – довершаю я за собеседницу. – Значит, сегодня, очевидно, вторник.
Я поднимаю панель пола. Под ней скрыт ящик, достаточно большой, чтобы вместить сумку с пистолетом. Кладу ее туда, захлопываю дверцу-панель, затем прикрываю тайник ковриком.
1
Миз – «госпожа…», нейтральное обращение к женщине в англоязычных странах; ставится перед фамилией женщины, как замужней, так и незамужней, в том случае если ее семейное положение неизвестно или она сознательно подчеркивает свое равноправие с мужчинами.