Несмотря на принципиальное различие двух классов, в головах основной массы людей (да и служащих тоже) оставлена спайка рангов в единый неофициальный термин «чиновник». Эта, казалось бы, уловка позволяет использовать двойные стандарты и хитрить. Низшие чины не признают себя чиновниками психологически, пеняя наверх, зато высшие руководители вполне ловко причисляют их туда юридически. И только их.
Когда во всеуслышание трубят об ужесточающих мерах и призывают наконец-то взять «чиновника» под ноготь, то всячески демонстрируются примеры с обнаглевшими в конец высшими должностными лицами, а как только доходит до законнотворчества, дело уже касается пехоты, которая и так неплохо стреножена62. За нападение акулы на туриста внедряется контроль над речным карасём.
Удобно придумано.
Чиновник – это не я
– Ты знаешь кто он?
– Кто?
– Бабник!
– Уххх тыыы! А так не похож!
/х/ф Девчата/
Нашего брата очень много во всех сферах жизни, это целая прослойка общества. Ехидный полицейский, учтивый судья и депутат – все они «чиновники».
Что характерно, не каждый из находящихся на службе отождествляет себя с этим статусом, а точнее – таких вообще не найти. Одни хитрят, другие не имеют достаточно ума, чтобы соотнести свою профессию, а третьи просто об этом не задумываются. Получается, что титул такой есть, а конкретных людей под него не отыскать: каждый имеет на этот счёт свою причину, лживое объяснение или увёртку.
В предыдущем эпизоде Я описал как разведены полномочия между управленцами и служащими и как обобщение их под единый термин в нужном месте способно творить чудеса, здесь расскажу, как происходит обратный процесс – разделения. Для нормального запутывания – что является нашей основной работой – межевание внутри широкого наименования также необходимо, как и объединение.
Понятие «чиновник» является литературным и не имеет конкретики, поэтому применять его можно по-всякому, играя контекстом. Хорошее, удобное в нашем мутном омуте слово.
На курсах
Психологически комфортно считать себя обычными клерками, а не вершителем этого плохого процесса.
Расчленёнка выгодна для всех, и она стала обыденной. Заявитель жалуется президенту, уповая на произвол чиновников, а тот, в свою очередь, будучи главным «чиновником» по стране, говорит ай-яй-яй и подтверждает, что все беды именно от них, проклятых. Главный чиновник публично закрепляет понятие «они», к которым он, президент, как бы не имеет отношения. Виноват не водитель, а машина, которая нарушает ПДД. При этом служащие рангом пониже в своих гадких поступках ссылаются на руководство и спят спокойно. Все клянут чиновника, но никто им не является осознанно. Удобно!
В вопросе кто из нас чиновник, мы как детишки в садике тычем друг в друга пальцами. Создаётся впечатление, что чиновников вообще нет, и даже если кому-то в общественном месте в этом взять и признаться, – никто не поверит. Чиновник – это воображаемый образ, которого в живую не встретить.
Между тем, если вводить в обиход понятие «клерк», подразумевающее никчёмную работу писца, который совсем ничего не решает, то тогда придётся отменять нашумевшее понятие «низовая коррупция». Универсалии «коррупция» и «ничего не решает» не могут сосуществовать вместе т.к. они взаимоисключаемы. Возникает логичный вопрос: кто ж тогда клерк, а кто «тот самый»? Где грань между всерешающим господином и серым безобидным конторщиком?
Даже принимая решение в бытовых семейных вопросах, нормальными людьми учитывается много тонкостей и пожеланий домочадцев, а что говорить про вопросы, затрагивающие широкие интересы общества. Чем сложнее дело, тем меньше желающих признаться в своей независимости от обстоятельств и мнений.