В этой книге я предлагаю своего рода реформу. Я утверждаю, что во многих, если не во всех, случаях нам пойдет на пользу переход с установленного в нас по умолчанию мышления солдата на мышление разведчика. Но я хочу быть вдумчивым реформатором, а не наивным. Каким бы полезным ни казался нам взгляд разведчика, любые аргументы в его пользу будут неполными, пока мы не узнаем, откуда вообще взялся взгляд солдата. Что, если мотивированное рассуждение приносит нам какую-то пользу? Что мы потеряем, отказавшись от него?
Специалисты разных направлений — психологии, эволюционной психологии, поведенческой экономики, философии — исследовали мотивированное рассуждение в разных аспектах. Существует масса литературы на эту тему, причем ее список постоянно растет. Она пытается ответить на вопрос: «Какие функции выполняет мотивированное рассуждение?» Я сгруппировала эти функции в шесть частично перекрывающихся категорий: психологический комфорт, самооценка, моральный дух и мотивация, убедительность, поддержка имиджа, ощущение принадлежности к группе.
Я вспоминаю одну картинку, которая в 2016 году обошла весь интернет, — видимо, удачно совпала с тогдашними настроениями. На ней изображена собака в шляпе, которая сидит за столом, а перед ней стоит чашка чаю. Комната вокруг охвачена языками пламени. Собака вымученно улыбается и произносит: «This is fine»{5}.
Мышление солдата помогает нам избегать негативных эмоций, таких как страх, тревога и сожаление. Иногда мы для этого прибегаем к отрицанию очевидного, как та собака с ее «все хорошо». Иногда придумываем утешительные сказочки, объясняющие мироустройство, и стараемся не приглядываться к ним слишком внимательно. «Все, что ни делается, — к лучшему», «Каждый получает то, чего заслуживает», «Самая темная ночь — перед рассветом».
В басне про лису и виноград лиса видит гроздь сочного винограда высоко на ветке — не достать — и говорит, что вовсе его и не хочет, ведь он зеленый и кислый. Мы используем подобный же ход рассуждений — «зелен виноград», когда не получаем желаемого. Если первое свидание с кем-то прошло замечательно, но потом этот человек не отвечает на ваши сообщения, вы можете утешить себя тем, что такой страшный зануда вам вовсе и не нужен. Если мы претендуем на какую-нибудь должность и не получаем ее, то можем сказать: «Вот и хорошо. Это ж не работа, а каторга».
Близкий родственник зеленого винограда — сладкий лимон: если устранить проблему не удается, мы пытаемся убедить себя, что она на самом деле подарок судьбы и что мы не стали бы ничего менять, даже если бы могли. Еще совсем недавно неотъемлемой частью ро́дов была мучительная боль. Поскольку человечество ничего не могло с этим поделать, многие врачи и священники утверждали, что родовые муки благотворны: они способствуют духовному росту и закаляют характер. Бог так устроил, чтобы женщина рожала в муках, «а мы не можем сомневаться в Его непостижимой мудрости», как уверял один акушер в 1856 году[11].
Теперь, когда человечество изобрело эпидуральную анестезию, мы больше не настаиваем на особой сладости этого конкретного лимона. Однако мы все еще говорим похожие вещи о старении и смерти — утверждаем, что они прекрасны и придают смысл жизни. «Возможно, смертность — не чистое зло. Возможно, она даже благо», — заявил Леон Касс, председатель совета по биоэтике при президенте Джордже Буше. Возможно, предполагает Касс, наша способность любить основана на осознании конечности жизни[12].
Чтобы немного усложнить ситуацию, добавлю, что успокаивающие мысли не всегда оптимистичны. Иногда бывает наоборот: надежды нет, так что можно и не дергаться. Если вы едва-едва успеваете по трудному предмету, велик соблазн сказать: «Это бесполезно, мне никогда не удастся исправить оценку». В момент капитуляции вас охватывает сладкое чувство облегчения. Возможно, вы решите, что нет смысла готовиться к предстоящей возможной природной катастрофе, такой как землетрясение или цунами, а значит, можно об этом не думать. «Большинство людей воздевает руки и говорит: „Это судьба, тут ничего не поделать“», — утверждает Эрик Кляйненберг, профессор социологии в Университете Нью-Йорка, изучающий психологию подготовки к катастрофам[13].
11
James Simpson. The Obstetric Memoirs and Contributions of James Y. Simpson, vol. 2 (Philadelphia: J. B. Lippincott & Co., 1856).
12
Leon R. Kass. «The Case for Mortality», American Scholar 52, № 2 (Spring 1983): 173–191.
13
Alina Tugend. «Meeting Disaster with More Than a Wing and a Prayer», New York Times, July 19, 2008, https://www.nytimes.com/2008/07/19/business/19shortcuts.html.