Самой красивой частью подземного храма был иконостас с Царскими вратами посередине. Выписанный наивно, но с любовью и соблюдением канонов, он отделял молящихся от алтаря. Совокупностью находящихся в нем образов иконостас является символом Небесной Церкви, ходатайствующей о спасении членов Церкви земной. Резные и большие, сделанные с особой тщательностью и благоговением Царские врата сейчас были закрыты, но за литургией чрез них выносятся Святые дары - выходит к верующим Сам Господь, Царь Славы. В богослужении открытие Царских врат символизирует отверзение Небесного Царства.
В иконостасе были две двери поменьше - южные двери (справа), они же диаконские, за которыми находится ризница (шкаф, где хранится церковная утварь и облачения священнослужителей), и северные двери (слева). Перед иконостасом во всю его ширину на одну ступень от пола возвышалась солея[24] с амвоном[25] в центре.
«Интересно, для кого здесь амвон? - подумал Андрей.
- Ведь амвон - возвышенный, полукруглый и выдвинутый внутрь храма выступ посреди солеи напротив Царских врат, откуда диакон произносит ектению, читает Евангелие, а священник говорит проповедь. На амвон разрешается восходить только священнослужителям. Так кто здесь священнослужитель, кто проводит службы?»
Перед амвоном стоял аналой - высокий четырехгранный столик с наклонным верхом, на который во время богослужения полагаются Евангелие, крест и иконы.
Сейчас на аналое лежала икона Живоначальной Троицы - старая бумажная репродукция иконы «Троица» письма Андрея Рублева (писана около 1411 года) в простенькой деревянной рамке.
«Профессор» подошел к аналою, трижды с земным поклоном перекрестился и приложился к иконе. То же самое сделали отец Арсений и Андрей.
- Наш храм освящен в честь Живоначальной Троицы, а это наша храмовая икона. Она хоть и бумажная, но принадлежала матери «нашей мамы» княгине Юсуповой. С «нашей мамой» она прошла весь путь из Петербурга до этого места.
Присутствующие снова благоговейно перекрестились и поклонились образу Троицы, хранившей княжну все эти годы.
Кроме иконы на аналое и икон в иконостасе в храме на стенах висели две высокие иконы Спасителя и Казанской Божией Матери справа и слева от солеи. Обе были вышиты вручную на толстом брезенте. Сверху и снизу для предотвращения деформации на каждую из них были набиты деревянные планки.
Паникадила в этой подземной церкви не было. Вместо него над аналоем с потолка свисала начищенная до блеска керосиновая лампа. Зажигаемая в самые торжественные моменты богослужений, это самодельное паникадило означало полноту Божественного света открытого Небесного Царства, а также сияние ликов святых Небесной Церкви.
- Ну что, отцы, пойдемте наверх?
- Хорошо, пойдемте. Отец Андрей, вы хотите еще что-то спросить у нашего гостеприимного хозяина?
- Да. Скажите, Петр.
- Иванович. Петр Иванович Головин.
- Очень приятно. Петр Иванович, как проветривается этот храм? Здесь во время богослужений много людей, горят керосинки, свечи, кадит ладаном кадило. Кстати, у вас что, и свечи есть, и ладан?
- И свечи, и ладан. Свечи мы сами льем из пчелиного воска на собственной пасеке, а ладан откуда-то приносит наш батюшка.
- А кто ваш батюшка?
- Тот самый отец Арсений, старец, с которым вы встречались в тайге. Вы его увидите и будете с ним служить, а насчет свежего воздуха, то скажу вам, что весь этот комплекс начинали рыть еще в сороковые годы, а закончили в шестидесятые десять наших шахтеров, которых пригнали сюда еще до войны в числе других подопытных из разных мест Украины. Конечно, другие помогали, чем могли, но они - основные строители. Так что все сделано с соблюдением необходимых норм безопасности.
- Но если вентиляционные каналы выходят наверх, то есть вероятность, что охранники учуют запах ладана.
- Пока Бог миловал.
- Погодите-погодите, но как отец Арсений попадает сюда из тайги? Ведь он обитает в тайге, не так ли?
- Совершенно верно. Вот через эту дверь, - и «профессор» Петр Иванович Головин приподнял вышитую икону Казанской Божьей Матери, за которой оказалась дверь ведущего в тайгу тоннеля.
- А та вышитая икона Спасителя?
- Там тоже дверь. Через нее собираются в храм прихожане из двух других бараков.
Все ясно. Такой рациональной и простой, но вместе с тем любовной и строго канонической организации православного храма ни отец Арсений, ни Андрей еще не встречали. Они стояли, не в силах покинуть это место. Причина была в ощущении сопричастности к чему-то настоящему и искреннему. Ведь люди, строившие этот храм, пережили страшные испытания, в которых выковалась такая вера в Бога, о которой многие читали только в книгах о первых катакомбных христианах.