СМЕРТЬ В НОЧИ
Генри Уорд сидел в рабочем кабинете своей городской квартиры и читал письмо, которое только что принес ему посыльный. В письме было несколько слов:
«Завтра в десять часов вечера его перевозят в С. С,».
Подписи никакой.
Несмотря на кажущуюся незначительность содержания, письмо, по-видимому, произвело на миллионера известное впечатление. После некоторого раздумья он взял телефонную трубку и попросил соединить его с заводом.
— Алло!.. Да, говорит Уорд… Это вы, Дэвис? Пошлите мне немедленно Браса… и Гарриса… Поняли? Сейчас же… Хорошо. — Он положил трубку.
Приблизительно через три четверти часа служитель доложил о приходе Джима Браса.
— Проводите его сюда. Если Гаррис явится, пусть подождет. Только не в передней. Для всех других меня нет дома.
Вошел Джим Брас — здоровенный, рослый малый с красным лицом и хитрыми глазами.
— Каково настроение? — спросил фабрикант, не удостоив его ответом на приветствие.
— Не из лучших, г. Уорд.
— Значит, вы плохо работали, — напал на него Уорд.
— Нет, г. Уорд, я делал все, что в моих силах. Но мне не удалось пересилить влияние Бенсона. Он использовал этот случай, чтобы усилить свою агитацию за сближение и братство всех рас и народов, рабочие же…
— Не болтайте так много. Я очень недоволен вами. Это уже второй раз, как вы не оправдываете своего назначения. Не думаете ли вы, что я вам плачу только для того, чтобы вы могли вести легкую жизнь?
— Я приложу все старания, г. Уорд.
Голос Браса звучал неуверенно. Он предчувствовал недоброе. Что ему останется делать, если благословенный дождь долларов прекратится, и ему придется вновь приняться за честный труд?
— Я сделаю все, что в моих силах, г. Уорд, — повторил он.
— Завтра в десять часов вечера его перевозят. До того времени…
— Да, г. Уорд, но я опасаюсь…
Угрожающий взгляд фабриканта привел Браса в трепет.
— Некоторые из них на нашей стороне, — сказал он поспешно.
— Сколько?
Брас смутился.
— Приблизительно… около…
Он замялся.
— Сколько? — не отставал от него жесткий голос.
— Около ста пятидесяти, — с усилием вымолвил Брас.
Уорд засмеялся резко, зло.
— Сто пятьдесят из двадцати тысяч! Недурной процент, в самом деле!..
— Это не моя вина, г. Уорд. Рабочие не дают себя больше обрабатывать, как прежде, а эти проклятые воббли[1].
— Это меня не касается. Я вам даю задание, и вы должны его выполнить. Поняли? Завтра утром в десять часов вы мне представите отчет.
Уорд повернулся к Брасу спиной, и тот выскользнул из комнаты, радуясь, что еще так удачно отделался.
Беседа с Томасом Гаррисом была несколько дружелюбнее. Уорд пригласил этого обанкротившегося провинциального адвоката с лисьим лицом сесть и даже придвинул к нему коробку сигар; он умел ценить услуги этого человека. Показав ему полученное утром письмо, он спросил:
— Что же?
— Дела обстоят очень хорошо. Мои люди страшно тяготятся своим бездельем и рады всякой сенсации. Нет ничего легче, чем подогреть этих мещан. Достаточно несколько метких, хорошо составленных, священных для них лозунгов.
— Следовательно, мы можем рассчитывать на то, что… — он не докончил фразы.
Гаррис кивнул; он понял без слов.
— Вы можете быть совершенно спокойны. Но было бы недурно раздать еще немного денег. Я…
— Сколько вам нужно?
— Две тысячи долларов.
Генри Уорд усмехнулся:
— Вы не дешевеете, Гаррис.
Бывший адвокат покорно выслушал эту колкость.
— Плохие времена, г. Уорд.
Фабрикант открыл ящик письменного стола и достал две тысячи долларов.
— Завтра в шесть часов вечера я уезжаю к себе на дачу. Приезжает мой сын, я хочу встретить его там. Телефонируйте мне в восемь, но смотрите, будьте осторожны у телефона.
— Хорошо, г. Уорд.
Томас Гаррис оставил дворец фабриканта и направился в менее аристократическую часть города.
* * *
Из дома в дом шмыгала худощавая фигура Томаса Гарриса, он просовывал во все двери свое лицо, нашептывал всякие небылицы и разжигал зверские инстинкты, рассказывая страшные вещи и подкрепляя то здесь, то там свои подстрекательства деньгами. Он и ночью не дал себе покоя, а собрав где-то в дальней комнате избранных друзей, всю ночь до зари угощал их запретным алкоголем.