Что-то шуршит вверху, в кроне дерева, и я замечаю, что там движется что-то черно-дымчатое.
Казалось, я принял все меры предосторожности, но нападения сверху не ожидал. Стараюсь не терять присутствия духа. По крайней мере, отрегулировать дыхание и успокоить биение сердца. Сжимаю покрепче дубинку в руке, но не решаюсь зажечь фонарик. Какой же я глупый… Конечно, там не могло быть ничего страшного. Главное — не показать своей трусости. Все прочее оставляю на его, отца, усмотрение. Он знает, что делает. С минуты на минуту что-то произойдет. Все мои ощущения концентрируются в верхней части туловища. Ног я не ощущаю, ожидаю удара только сверху. Не знаю, каким он будет, но он должен быть.
Не выдерживая напряжения, поднимаю глаза вверх, свечу своим фонариком. Дерево словно вспыхивает изнутри. Пучок света выхватывает из темноты лишь глупых летучих мышей. Им никак не выбраться из дупла: их новый сосед, то есть я, закрыл им выход. Ошалелые от вспышки света, они еще долго не могут утихомириться.
Покой в небе, тишина на земле. Филин перелетает с ветки на ветку. Темнота обволакивает все вокруг. Древесные лягушки квакают словно из преисподней. Гаснут последние светлячки этого лета.
И вдруг неожиданно вверху разливается гул. Так высоко вверху, что здесь даже листочек не пошевелится. В кустарнике какое-то едва заметное движение. Это не ветер. Но я не включаю фонарик из страха увидеть что-то ужасное.
На какое-то мгновение все стихло, затем разразилась гроза с громом, молниями и ливнем.
Понимаю, что животное, которое уже однажды нашло здесь убежище, может вернуться в любую минуту. Знаю также, что дерево, уже однажды подверженное удару молнии, может быть поражено и еще раз. Я так много знаю! Волосы встают дыбом! Я провожу по ним рукой. Не уверен, но кажется, что с них сыплются искры.
Зверь. Дерево, пораженное молнией. Волосы, которые искрятся. Мне страшно.
— Я знаю, что ты есть! Что ты где-то здесь!
Гроза прошла так же неожиданно, как и началась. Сняло как рукой ощущение страха в душе и наэлектризованности в волосах. Если тот зверь не пришел укрыться от бушевавшей грозы, нечего ему делать здесь и впредь. Если дерево, уже однажды горевшее, не было поражено молнией, вновь ничего уже не произойдет в ясную погоду.
— Выходи оттуда, не испугаешь меня, зачем ты хочешь напугать меня?
Филин… Летучие мыши… Птица перебирается с ветки на ветку.
— Я тебя узнал. Не думай, что я тебя не узнал.
Нет сомнения, что он постоянно был здесь. Иначе почему не поразило молнией уже однажды пораженное дерево, почему оставался под дождем зверь, не пытаясь проникнуть в свое логово? От самого страшного отец меня избавил. Остальное — чтобы придать мне смелость, чтобы закалить мою волю. Мой папуля…
— Ты не хочешь идти домой? Завтра у тебя столько дел…
Ну вот, не может сдержаться. Чихнул.
— Ну хватит, хватит игры, иди сюда, ты же промок, иди, я дам тебе свои носки, я в лагере научился бегать босиком по росистой траве.
Но он прикидывается, что не слышит. Ужасно нравится взрослым иногда поиграть в детство.
— Так ты для этого взял отпуск? Как хорошо, что ты взял отпуск. Знаешь что? Останемся на целую неделю в лесу, будем играть в индейцев, собирать грибы и охотиться. Чихает еще раз. Совсем рядом вздрагивает ветка. Больше я не могу вытерпеть. Зажигаю фонарик, но луч света высвечивает из темноты не фигуру человека. У самого края кустарника, в нескольких шагах от меня, шевелится что-то непонятное, на четырех ногах, с головой большой, как пень. Первое, что мне хочется сделать, так это выключить фонарик, чтобы ничего не видеть. Но все равно различаю зверя, как темное пятно в листьях. Он отряхивается после дождя и фыркает. Стынет кровь в моих венах. Но приступ страха продолжается недолго. Прилив теплоты во всем теле — как я мог испугаться?
— Хватит, я все понял, я давно знаю этот трюк. Чихает еще раз, ну конечно, весь вымок.
— Царский трюк — читал! Это когда царь прячется под мост, чтобы испытать Белого Арапа [12]. Филин. Летучие мыши, какие-то древесные лягушки — как на краю света. Твой плащ не спасает от дождя, он побит молью, дождь промочит тебя до ниточки. Иди сюда, у меня здесь сухие еловые ветки, и даже листья на тебя не будут падать.
Кусты шевелятся уже немного правее. Свечу снова фонариком. На этот раз в ветвях мелькают рога.
— Напрасно, я тебя все равно узнал. И рога такие же, как у нас в прихожей, прибитые к стене. Ты не знаешь, который час?