— И что нам теперь делать?
— Да брось ты, как будто не знаешь сам! — Он расплывается в двусмысленной улыбке, подмигивая мне, за что я готов вцепиться ему в горло.
— Дождь не идет, не идет снег, земля сухая и теплая. И не жесткая… Да я в вашем возрасте…
Но дело не во мне. Деньги возвратить он, конечно, не может, они уже в бухгалтерии положены на счет. Завтра-послезавтра нагрянет финансовая проверка, скажет: ты что, играешь государственными деньгами?
За оставшиеся у нас 25 лей администратор находит в каком-то пыльном углу изношенную, списанную палатку я протягивает нам. Кроме того, якобы от него лично мы получаем две раскладушки, настолько пропитанные потом, будто их возили под лошадиной попоной. Но какие претензии могли быть у нас, ведь мы ничего другого и не хотели, как убежать. Вот и убежали. Остальное не имеет значения.
— Чао, шальные!
— Чао, парень!
Вот и Дора, боже, что за имя! Дора — одна из красавиц женского лицея. С ней я достаточно хорошо был знаком: в составе сборной спортивной команды школ мы часто разъезжали по району то на автобусе, то поездом.
— Ты что здесь делаешь, безумец? Таким же безумцем и остался?
— А ты?
— Я с этими туристами… Я их уже устроила и совершенно свободна.
— Ты с ними? А я-то удивляюсь, почему остался без палаточного домика.
— Остался без палатки? Да ты действительно забавный.
— Мне больше некуда деваться, как забраться к тебе в постель.
— Все такой же сумасшедший. А что, если я не одна?
— Дай ему макового сока, чтобы заснул.
— А ты заслуживаешь этого, сумасшедший?
— Потом мне скажешь.
— А эта девушка… Она не из моих туристок, у меня только старухи немки!
Это про мою молочную сестру, что ожидает в стороне.
— Я вас представлю друг другу!
— Ты ли это, милая, — искренне удивляется Дора. — Послушай, я тебя не узнала.
— Ну?..
— Ты чем занимаешься?.. Поступила на этот раз?
— Нет, не поступила. А ты?
— Брось, дорогая… Я уже даже и не думаю.
Дора, краса женского лицея, вышла замуж как раз во время приемных экзаменов в вуз за какого-то солидного типа с ее улицы. Этот тип большую часть времени находился за границей, не знаю точно, чем он занимался — то ли сбытом, то ли куплей каких-то машин и оборудования. Считалось, что это хорошая сделка для обеих сторон. Для представителя фирмы небезразлично, с кем прилетать в международный аэропорт, с кем появляться в отеле, на приемах.
Правда, пока Дора оставалась в стране, чтобы подучить иностранные языки, к которым не проявляла никакого интереса во время учебы в школе. Как сложилась ее семейная жизнь, я не знал. Было известно, что представитель фирмы посылает ей открытки и посылочки, и больше ничего, а его молодая жена берет уроки французского, английского и немецкого, а в летний период сотрудничает с местным отделением по туризму в качестве гида на подхвате.
— Сумасшедшая жара в городе, — вздыхает Дора. — Можно получить солнечный удар.
Несмотря на то что дело идет к вечеру, за спиной у нее по-прежнему болтается огромная шляпа типа «сомбреро». Блузка-марлевка настолько тонка, что кажется прозрачной даже сейчас, с наступлением сумерек. Зеленые брюки, ясное дело, из посылки, сверхэластичные и сверхоблегающие, подчеркивают совершенство форм. Очертания губ, зубы, овал лица, лоб, брови, нос — все как будто специально создано для рекламы. Известно, что Дора позировала для одного из проспектов, рекламирующего для Скандинавии красоты курортов «Венера», «Юпитер» и «Сатурн» [18].
Оркестранты, которым неплохо заплатили, вовсю пилят по струнам скрипок и бьют в барабан. Туристы, успев по нескольку раз сфотографироваться и поужинать, расходятся по палаточным домикам, чтобы лечь пораньше спать.
Официант, с устрашающими усами и напускной серьезностью, еле волочил ноги от одного столика к другому. За одним столиком какие-то толстомордые — попробуй не подойди, за другим — лесорубы с туго набитыми кошельками, а кто же займется нами?
— «Большая скука жить на этом свете», — цитирую я чьи-то слова, чтобы нарушить молчание.
— А я никогда не скучаю, — откликается Дора.
— Да разве можно тебе верить?
— А почему мне нельзя верить?
— Этот ротик как будто специально создан для обмана.
— Да нет, — смеясь, защищается молодая женщина.
— Тогда для других прегрешений?
— Сумасшедшим ты был, сумасшедшим и остался, — прищуривается она.
Моя молочная сестра тоже не дает выбросить себя из игры.