— Горбан, сделайте, пожалуйста, порицание или что вы там сочтёте нужным доктору Адбару, министру внутренних дел.
— Разве он нерадив в работе?
— Да, вот уже двадцать дней я бьюсь с ним и не могу уладить своё дело.
— Но ваше превосходительство всегда сами потворствовали ему.
— Верно, горбан, но это было давно, теперь он во мне, кажется, больше не нуждается.
— Право, я думаю, что и на том свете он будет нуждаться в помощи и содействии вашего превосходительства.
— На том свете мне до него не будет никакого дела. Я хочу, чтобы он не забывался на этом свете, и прошу вас помочь мне.
— Просьба вашего превосходительства, очевидно, связана с выборами?
— Вы же знаете, что мы, военные, не вмешиваемся в политику, её мы отдаём вам…
— Должно быть, вашему превосходительству хочется видеть одного из своих сыновей или зятя депутатом?
— Пока нет, но, если они изъявят желание, ничего более не придумав, я доложу вам. А сейчас речь идёт об избрании депутатом нашего старого и искреннего друга, о котором я забочусь много лет.
— Вы изволите говорить об Алаке Бедани?
— Горбан, вы очень догадливы.
— Против его избрания никто и не возражает. Пока он жив, будет избираться от Мелайера.
— Вот видите, а господин Адбар финтит.
— Избирательный участок Мелайера не входит в его зону.
— Это верно, но он говорит, что последнее время к Алаку Бедани нехорошо относится двор.
— Разве? Не слышал! Однако эти затруднения легче всего устранить вам самим.
— Но ведь то, что говорит господин доктор Адбар, — ложь.
— Я прожил век, но, клянусь, не могу понять, когда эти господа говорят правду и когда лгут.
— Во всяком случае, я не думаю, что это правда.
— Но, пожалуй, и не совсем ложь. Вы ведь знаете, как этот почтенный Бедани в бюджетной комиссии юлил, когда мы предложили утвердить новые ассигнования.
— Да, я его потом побранил за это по телефону, но не следует придавать значения случайности. Он уважаемый депутат, и, если и ошибся раз, это не так уж страшно; ни в газеты, ни в сообщения иностранных корреспондентов ничего не попало.
— Об этом, горбан, судить не мне.
— Так вот что, ваше превосходительство господин премьер-министр, в соседней комнате меня ждут военные атташе посольства Америки, Англии и Турции играть в покер. Вам самим придётся доложить кому следует о нашем разговоре, так как дело это гражданское, а я человек военный. Когда всё будет улажено, дайте распоряжение министру внутренних дел держать себя в рамках, а не то ему будет худо. Сорок лет дружбы связывают меня с этим уважаемым, умным и милейшим человеком, Алаком Бедани, подобного которому не сыскать в целом мире, и я не потерплю фокусов господина доктора Адбара, хотя он и министр внутренних дел. Вот так!
Резкое и решительное заявление его превосходительства корпусного генерала Зармади как ушат холодной воды обрушилось на головы его превосходительства премьер— министра и господина министра без портфеля.
Его превосходительство корпусной генерал Зармади, твёрдым шагом пересекая большую гостиную, чтобы занять своё место за покерным столом, столкнулся посередине гостиной с Сиру сом Фаразджуем и Видой Доулатдуст, дочерью хозяина дома, которые, тесно прижавшись друг к другу, самозабвенно танцевали под знаменитой люстрой новое модное танго.
В последние годы, всякий раз когда его превосходительство становился военным министром, он пользовался информацией второго отдела штаба армии и получал чрезвычайно ценные сведения об интимных отношениях между девушками и молодыми людьми, принадлежавшими к известным тегеранским фамилиям. Когда же его назначали министром внутренних дел, эти сведения он получал через весьма уважаемое сыскное отделение. Теперь его превосходительство генерал Зармади стал поистине первоклассным, специалистом по вопросам семейных отношений и, чтобы иметь возможность пользоваться этими весьма ценными сведениями, его включают в большинство кабинетов.
Хотя его превосходительство является самым безграмотным из безграмотнейших офицеров шахиншахской армии, он стал таким специалистом в этой области, что даже знает такое слово, как «gigolo»[75], но только по старинной «литературной» традиции иранской военщины он произносит его неправильно.