«Journal Officiel» напечатал также декрет версальского Собрания, разоблачавший лицемерие версальцев, стремившихся прикрыть таким образом ту оргию убийств, ту кровавую бойню, которую они уже готовили. Он гласил:
«Национальное собрание, глубоко потрясенное страданиями родины, Постановляет:
По всей Франции будут организованы публичные молебны, чтобы умолить Господа прекратить наши гражданские распри и положить конец бедствиям, поразившим нас.
Принято на открытом заседании в Версале 16 мая 1871 года.
Председатель Жюль Греви Секретари: Поль Бетмон, Поль де Ремюза, виконт де Mo, Н. Жонстон, де Кастеллан, барон де Барант Председатель Совета министров, глава исполнительной власти Французской Республики
А. Тьер».
Отсутствие в этом номере «Journal Officiel» Коммуны каких-либо официальных сообщений свидетельствовало о том, какая дезорганизация царила в деле защи-
ты Парижа.
Собрание версальских реакционеров приветствовало
вступление «армии порядка» в Париж и заявило, что
эти войска и глава исполнительной власти оказали важ-
ную услугу отечеству [202].
Однако Париж продолжал оказывать сопротивление,
особенно на левом берегу Сены, где Варлен и Эд созда-
ли своего рода плацдарм на перекрестке Круа-Руж. На-
род держал в своих руках Университетскую улицу, ули-
цы Гренель, Сен-Доминик, Ренн и Вавен. Но версальцы
заняли Монпарнасское кладбище; проникнув в XIV ок-
руг, они изолировали Шатильон и Монруж и достигли
Обсерватории.
Врублевский организовал в Бютт-о-Кай центр оборо-
ны, располагавший артиллерией и опиравшийся на бар-
рикады Итальянского бульвара, бульвара Л'Опиталь и
бульвара Ла-Гар.
Что касается обороны на правом берегу Сены, то в
XIX и XX округах были сооружены баррикады на ули-
цах Ла-Шапель, Обервилье и на Фландрской улице;
были установлены батареи пушек на газовом заводе, на
Шомонских высотах, на улице Пюэбла и на Пер-Лашез.
Стены Парижа пестрели афишами. Это были прежде
всего афиши, призывавшие народ на баррикады:
«Пусть поднимутся все честные граждане!
На баррикады! Враг в стенах нашего города!
Никаких колебаний!
Вперед за Республику, за Коммуну, за свободу!
К оружию!
Париж, 3 прериаля 79 года
Комитет общественного спасения:
Ант. Арно, Бийорэ, Э. Эд, Ф. Гамбон, Г. Ранвье».
Были, кроме того, расклеены афиши с воззванием
к солдатам версальской армии:
«К версальским солдатам
Братья!
Час великой битвы народов против их угнетателей настал!
Не предавайте дела трудящихся!
Поступайте так, как поступили ваши братья 18 марта!
Присоединяйтесь к народу, ибо вы часть его!
Пусть аристократы, привилегированные, палачи человечества защищают себя сами, и тогда царство справедливости будет легко установить.
Покидайте ваши ряды!
Войдите в наши жилища!
Идите к нам, в наши семьи!
Вас встретят с радостью, по-братски.
Парижский народ верит в ваш патриотизм!
Да здравствует Республика!
Да здравствует Коммуна!
3 прериаля 79 года
Парижская Коммуна».
Центральный комитет национальной гвардии со своей стороны обратился к версальским солдатам со следующим призывом:
«Солдаты версальской армии!
Мы – отцы семейств.
Мы сражаемся зa то, чтобы наши дети не оказались однажды, подобно вам, под игом военного деспотизма.
Придет день, и вы тоже станете отцами.
Если вы будете стрелять сегодня в народ, ваши дети проклянут вас, как мы проклинаем солдат, которые проливали кровь народа в июне 1848 года и в декабре 1851 года.
Два месяца тому назад, 18 марта, ваши братья, солдаты парижской армии, сердца которых были исполнены ненависти к подлецам, продавшим Францию, побратались с народом; последуйте их примеру.
Солдаты, наши дети и наши братья, слушайте нас внимательно, и пусть ваша совесть решит:
Когда приказ бесчестен, неповиновение становится долгом» [203].
Это обращение к версальским солдатам следовало за другим воззванием, которое было написано Комитетом общественного спасения и составлено в следующих выражениях:
«Солдаты версальской армии!
Парижский народ никогда не поверит, что вы, оказавшись с ним лицом к лицу, решитесь направить против него оружие: ваша рука не поднимется на такое дело, которое было бы поистине братоубийством.
Вы, как и мы, пролетарии; вы, как и мы, заинтересованы в том, чтобы заговорщики-монархисты не могли более проливать вашу кровь так же, как они выжимают пот ваш.
Вы поступите так, как вы поступили уже 18 марта, и народ будет избавлен от горькой необходимости сражаться против тех, кого он считает своими братьями и с кем он хотел бы сидеть рядом на гражданском пиршестве Свободы и Равенства.
Придите же к нам, братья, придите к нам! Наши объятия открыты для вас!» [204].
Увы! Призыв повторить то, что было совершено 18 марта, то есть побрататься с парижским народом, не нашел отклика в сердцах версальских солдат. Они были основательно обработаны психологически для совершения своего черного дела «защиты порядка» от парижан, которых обвиняли во всех преступлениях и изображали виновниками всех бед, обрушившихся на Францию.
Одновременно с обращением к версальским солдатам Центральный комитет вступил в переговоры с «Лигой республиканского союза прав Парижа». Он передал ей предложения, которые были опубликованы в афишах и в «Journal Officiel» за 24 мая.
«В тот момент, когда оба лагеря собираются с силами, присматриваются друг к другу и занимают свои стратегические позиции;
в этот последний миг, когда все население в пароксизме отчаяния решилось победить или умереть, защищая свои права;
Центральный комитет хочет, чтобы прислушались к его голосу.
Мы боролись только с одним врагом: граждан ской войной. Мы всегда оставались верны себе; находились ли мы временно у власти или были совершенно удалены от дел, мы всегда мыслили, говорили и действовали в этом духе.
Сегодня, и уже в последний раз, перед лицом бедствий, которые могут обрушиться на всех, мы предлагаем героическому вооруженному народу, который избрал нас, а также заблуждающимся людям, которые атакуют нас, единственное решение, могущее остановить кровопролитие и оградить в то же время законные права, завоеванные Парижем:
Национальное собрание, миссия которого окончена, должно быть распущено;
будет распущена также и Коммуна;
так называемая регулярная армия должна покинуть Париж и удалиться от него на расстояние не менее 25 километров;
из делегатов от городов, насчитывающих не менее 50 тысяч жителей, будет создан временный орган власти; этот орган изберет из числа своих членов временное правительство, которое должно будет провести выборы в Учредительное собрание и в Парижскую Коммуну;
ни члены Национального собрания, ни члены Коммуны не будут подвергаться никаким преследованиям за действия, совершенные после 26 марта.
Вот единственно приемлемые условия.
Пусть кровь, пролитая в братоубийственной борьбе, падет на головы тех, кто отвергнет их!
Что касается нас, то мы, как всегда, исполним свой долг до конца.
Центральный комитет» [205].
Разумеется, эти предложения остались без ответа. Между Версалем и Парижем завязалась борьба не на жизнь, а на смерть.
Чтобы сделать оборону более действенной, Комитет общественного спасения принял следующее постановление:
«Ст. 1. Шторы и ставни на всех окнах должны оставаться открытыми.
Ст. 2. Дом, из которого будет произведен хотя бы один ружейный выстрел или какая-либо другая враждебная акция против национальной гвардии, будет немедленно сожжен.
Ст. 3. Наблюдение за строжайшим исполнением настоящего постановления возлагается на национальную гвардию» [206].
К вечеру 23 мая бойцы Коммуны оказались в тяжелом положении. Домбровский, сражавшийся на баррикаде улицы Мирра, был смертельно ранен. Тем временем версальские войска достигли центра Парижа.