Белый домик у дороги, окруженный непролазными ежевичными зарослями, — пост милиции. Близ него и разбиты наши палатки. Милиции вместе с егерями вверена охрана этого уникального уголка природы. Надо сказать, что Кызылагач — единственный заповедник Советского Союза, который охраняется милицией. Создан заповедник в 1929 году, и история его непростая. Уникальность этого уголка природы была подмечена передовыми натуралистами довольно давно, и вопрос об охране зимовок дичи в Азербайджане впервые был поставлен ими еще в 1913 году. Но первой мерой по сбережению Кызылагача явилось постановление Наркомзема Азербайджанской ССР, принятое в 1926 году, о полном запрете охоты в этом уголке и объявлении его заказником. Через три года заказнику был придан статус заповедника.
За 60 лет существования бывало всякое. Браконьеры не могли примириться с такой «потерей», и за эти годы не один раз гремели выстрелы, адресованные не только пернатой дичи. Менялись ведомства, которым вверялся заповедник, были периоды упадка и расцвета. Работали ученые с мировыми именами; проходили и проходят практику, получая наглядные экологические уроки, студенты многих вузов СССР. Все это мне было уже известно из книг и статей. Какой же он в действительности?
Стоило только солнцу склониться, как воздух затрепетал от комариного — сказать «звона», пожалуй, все равно что не сказать ничего — это был вой, истошный вой осатанелых кровопийц. Никакие репелленты от них, как выяснилось, не спасали, а марлевый полог защищал весьма относительно. Сонмы комаров патрулировали в воздухе вокруг полога, ожидая, с нетерпением, когда жертва коснется его изнутри рукой, ногой или какой-нибудь другой частью тела, и туг же всаживали в эту часть сотни своих хоботков.
А на предмет отыскания дырочек в пологах кызылагачские комары оставили далеко позади, наверное, всех остальных. Но в конце концов усталость сделала свое, и мы вскоре заснули.
Утром нас ждала работа. Она сводилась к тому, чтобы собрать для бактериологического исследования как можно больше гидробионтов, то есть всего того, что копошится и размножается в воде. И вот мы, вооружившись сачками и тарой, шлепаем в резиновых сапогах по мелководью, загребая десятки плавунцов, личинок стрекоз, ручейников, беззубок, пиявок, вертячек, водяных клопов, головастиков, лягушек, черепа-шат, мальков рыб. Время, остававшееся после сбора, можно было уделить знакомству с животной жизнью заповедника.
Первое утро после приезда — первый рейс за водяной мелочью. Лихой водитель Гамза несется по хорошо наезженной дороге — узкому коридору между стенами ежевичника. Впереди я замечаю довольно-таки крупных птиц куриного склада, купающихся в песке. Они что-то разгребают в нем лапами, склевывают. Узнаю их сразу. Турачи! Подпустив машину довольно близко, одни турачи вспорхнули — очень характерно, по-куриному, другие положились на быстрые ноги, и все они скрылись в ежевичнике.
Эта птица некогда в изобилии водилась в Азербайджане, да и не только в Азербайджане. Турачи оглашали своими криками заросли Южной и Центральной Европы и поныне сохранились на Ближнем Востоке, в Иране, Афганистане, Индии, Африке. Турач всегда слыл деликатесной дичью, и в Европе его выбили. Последнего европейского турача, как свидетельствуют историки, съели полтора века назад на обеде у какой-то титулованной особы. Его состояние в Закавказье стало внушать опасение дальновидным людям еще в конце прошлого века, когда, казалось бы, особого повода для опасений не было. Русский ученый А. А. Силантьев в своем капитальном «Обзоре промысловых охот в России» писал: «Кавказ, это охотничье Эльдорадо, так усердно опустошается промышленниками, что турач, красавец закавказских долин, становится редкостью; фазана, каменную куропатку, оленя, косулю, тура, джейранов, серну на Кавказе постепенно постигает та же участь…»[45]