– Не волнуйся, король Антарктиды, – с улыбкой и невысокомерным снисхождением. – Будет у тебя, с кем спать, давай только Итана дождемся.
– Разрешения спросить?
– Ты тоже смышленый, – и подмигиваешь, конечно.
Ури, как я, по-своему тебе поражается:
– Да ты прямо как рыба в воде, букашка. Тебе сказали, что парень патологический фантазер, сочиняет все эти истории так, что не придерешься, сам в них свято верит, к тому же по-любому ку-ку, тут как пить дать, а ты все равно притащился. – Мне все так же никак не повлиять на разговор, и все, что остается, просто наблюдать изнутри, как его королевское величество прерывается, вспоминая, что еще осталось вино и нужно срочно смочить горло. – Я тебе говорю: таааа-даааа, у Итана диссоциативное расстройство идентичности, а ты спокойный, как танк, и изворотливый, как змеюка. Вопросики задаешь, почву прощупываешь, подход ищешь. Мне какой вывод сделать?
– На свое усмотрение.
– Тоже немного ку-ку, я правильно понимаю?
– Правильно.
Тут ты уже без улыбки и всякого снисхождения. Просто, обыкновенно, общепринято.
Ури утомлен таким долгим разговором, это ясно. Я чувствую, пока он все-таки цепляет пальцами брошенную конфету.
– Ладно, мандарин. Шутки в сторону. – Шуршит мерцающая обертка. – Надо тебе от Итана что?
Терпеливо дожидаешься, пока король прожует, и действительно же: видно невооруженным глазом, что ты теперь точно как рыба в воде. Ничего наглого или напыщенного, просто смотришь, излучаешь, переливаешься – и все ясно, понятно: спокойный, расслабленный, довольный.
Довольный. И никого, ничего не боишься. Никто тебе не указ, не преграда, не вызов. Вот какая у тебя энергия, Чон Чоннэ, которого все зовут Джей.
– Ты думаешь, я не понял, что он необычный, как только увидел? – спрашиваешь, крепко держась за зрительный контакт. – И когда он говорил про психические заболевания и как смотрел, когда спрашивал, как я к ним отношусь. Если бы меня могло это спугнуть, я бы к нему не тянулся.
– И дальше что, мисс Марпл?
Для Ури малоубедительно, а для тебя как будто все естественно просто. Не тушуешься, не пытаешься перефразировать, дополнить, подать иначе. Ничего.
– Я, блядь, такого стресса в жизни не испытывал, как вчера, когда вместо него пришла его сестра, – небрежно убираешь волосы за уши обеими ладонями и звучишь искренне-искренне. Как ты всегда звучишь. – Она садится, говорит: нам надо поговорить, а я перепугался до смерти. Смотрю на нее и думаю: пожалуйста, скажи, что он занят, скажи, что он не хочет меня видеть, что у него кто-то есть, что я его достал, что угодно. Только не начинай ебучий разговор в стиле Николаса Спаркса [14], после которого жить не захочется.
Его королевское величество несдержанно усмехается. Тоже искренне.
– А она такая вдруг говорит: привет, Чон Чоннэ, – подыгрывает тебе, дурачится, – и давай сразу попрощаемся, потому что у моего брата ментальное здоровье пиздец как не в порядке, и лучше, если ты слиняешь, пока еще не поздно?
– Именно, – теперь щелкаешь пальцем и тычешь в короля ты.
– Так, а ты что?
– Я пытался понять смысл разговора.
– И не понял?
– Если честно, не сразу. – Жмешь плечами. – Она мне не ответила, что именно с Итаном не так, сказала только про псевдологию.
– И тебе мало? – У короля бровь скептически вверх. – Патологические лгуны – не самые удачные партнеры по жизни, мандарин, ты в курсе?
Теперь цыкаешь ты:
– Это даже не самостоятельный диагноз, и проявляется по-разному. Я читал, и Итан не подходит под… полный комплект этого заболевания, у него поведение совсем другое. Он просто фантазер. Не лгун.
– Ты полчаса назад узнал, что у него раздвоение личности, букашка. Пора бы задаться вопросом: что ты о нем вообще знаешь наверняка?
– Ты же слышишь и видишь то же, что и он. Скажи мне, как часто он врал мне за пределами истории про эльфа?
Король разводит руки, не расставаясь с бутылкой:
– Да всегда.
– Когда именно? – А ты самый упрямый неугомонный дотошный необыкновенный дурак. – И о чем именно?
– «Ты мне не нравишься, Чон Чоннэ», – королевский палец – указательный, – «я ни с кем не целовался», – средний, – «у меня есть тот, кому я даюсь», – большой, – и бла-бла-бла.
– Это защита, а не диагноз. В этих случаях я знал, что он врет.
– И про «целоваться» знал? – улыбается Ури: подловил.
А ты меняешься за секунду. Энергия такая мощная, но теперь с тенями по стенам из белого кирпича.
– Здесь ложь, – голос другой даже. – Признаю.
– Что в кулаках? – Король наблюдательный. Замечает, что у тебя ладони сжались на подлокотниках. – Ревность или обида?
14