Я убеждал генерала Назарова не быть таким оптимистом и уехать. Закончил я так: «Если вы останетесь, то вас растерзают. Я понимаю, что можно, было бы на это итти, если б вы этим что-нибудь спасали. А так гибнуть — совершенно бесцельно».
Но мои уговоры, были напрасны; генерал Назаров еще раз сказал, что он убежден, что его не посмеют тронуть, а затем добавил, что если он ошибается и погибнет, то погибнет так, как завещал покойный атаман Каледин, сказавший, что выборный атаман не смеет покидать свой пост.
Во время моего пребывания в Новочеркасске меня беспокоил вопрос о том, как поступить с ранеными добровольцами, находившимися в лазаретах.
Увозить их было некуда, а оставлять в лазаретах на растерзание большевиков было невозможно.
Снесясь с генералом Алексеевым, я получил от него деньги, которые мною были переданы образовавшейся в Новочеркасске организации.
Было решено перед приходом большевиков тем добровольцам, которые могут передвигаться, выдать на руки некоторую сумму денег и предоставить им самим как-нибудь устроиться в городе или в соседних станицах.
Тяжело же раненых и больных частью разместить на окраинах города у надежных жителей, а часть, под видом простых солдат, оставить в лазаретах.
Так и было сделано.
После оставления Ростова добровольческая армия, насчитывая в своих рядах всего 2.500 бойцов, совершенно оторвалась от внешнего мира.
Во время похода к Екатеринодару армия, перенеся все трудности зимней кампании, прозванной впоследствии «ледяным походом», непрерывно не только вела бои с преграждавшими ей путь большевиками, но отбивала атаки наседавших на нее банд и с флангов и с тыла.
После смерти генерала Корнилова, убитого под Екатеринодаром 31 марта (13 апреля) 1918 года, армия, опять после ряда боев, пробилась обратно на территорию Дона, где к тому времени восставшее против большевиков казачество очистило от них свою территорию.
Армия только к маю 1918 года попала в условия, позволившие ей отдохнуть и пополниться для продолжения борьбы с большевиками.
В 6 часов утра 12/25 февраля я выехал на лошадях из Новочеркасска в станицу Ольгинскую, куда отходила добровольческая армия из-под Ростова; Новочеркасск был занят большевиками 12/25 февраля, около двух часов дня.
В Ольгинскую я приехал около десяти часов утра. По дороге едва переправился у Старочеркасска через Дон, так как начиналась оттепель, и около берегов лед оттаял.
Генерал Корнилов, приняв меня, сказал, что, так как я теперь уже не начальник штаба, и моя миссия, с которой я ездил в Новочеркасск, закончена, он просит меня, как и генерала Деникина, оставаться при армии в непосредственном его распоряжении.
Общая численность всей добровольческой армии не превышала трех с половиной тысяч человек, из коих не менее тысячи человек являлись небоеспособными.
Обоз при армии был большой; раненых было более двухсот человек, и необходимо было везти с собой все боевые запасы и винтовки, которые удалось вывезти из Ростова.
Обоз увеличивался еще группою гражданских лиц, которые хотели оставаться при армии (в том числе бывший председатель Государственной Думы М.В. Родзянко и бывший член Государственной Думы Н.Н. Львов), и довольно многочисленной политической канцелярией, состоявшей при генерале Алексееве; при нем, кроме того, состоял небольшой личный конвой.
В общем явилось опасение, что если в ближайший период армия не увеличится, то она явится лишь прикрытием к своему обозу.
Генерал Корнилов надеялся, что донцы и кубанцы станиц, через которые будет проходить армия, откликнутся на его призыв, и это даст возможность сформировать конные части, а селения с неказачьим населением дадут укомплектования для пехоты.
Между генералами Корниловым и Алексеевым было окончательно установлено, что, в смысле управления армией и постановки ей боевых задач, будет управлять и распоряжаться генерал Корнилов, а генерал Алексеев будет руководить политической частью, сношениями с внешним миром, и в его руках будет казначейская часть.
Конечно, это не было разрешением больного вопроса о взаимоотношениях между ними, но другого выхода не было, раз один другому подчиниться не мог.
После разговора с генералом Алексеевым я вынес впечатление, что он считает положение очень серьезным и начинает думать о том, как бы спасти офицеров и дать им возможность «распылиться».
«Наша задача прежде всего должна заключаться в том, чтобы выбраться из кольца, который образуют большевики. А там дальше будет видно: или будем продолжать борьбу, или распустим офицеров[48], дав им денег и предложив самостоятельно, через кавказские горы, пробираться кто куда пожелает или будет в состоянии», — так закончил разговор генерал Алексеев.