Все это совпало со снижением уровня чистой иммиграции. Новые иммигранты всегда были ключевым ресурсом оживления в экономике Израиля. В период 1972–1973 годов наблюдался чистый приток иммиграции почти в сотню тысяч новых израильтян. Но это число снизилось до 14 тысяч в 1974 году и почти до нуля в 1975 году.
Государственная монополия на рынок капитала делала восстановление маловероятным, если вообще возможным. Вот как Банк Израиля описывал это время: «Участие правительства превышало все возможные пределы, которые известны для политически свободных государств». Государство само устанавливало условия и уровень процентов для каждого долгового и кредитного инструмента как для потребительских, так и для деловых кредитов. Коммерческие банки были вынуждены использовать большую часть своих депозитов для приобретения необсуждаемых государственных облигаций или для того, чтобы финансировать займы частного сектора на проекты, которые были указаны правительством[117].
Таковы были условия для израильской экономики в течение периода, который часто описывается экономистами как «потерянное десятилетие» Израиля – с середины 1970-х до середины 1980-х годов. Сегодня решение Intel искать редких инженеров в Израиле выглядит как очевидный шаг. Однако тот Израиль, который обнаружил для себя Intel в 1974 году, совсем не походил на сегодняшний. Хотя ничто в Израиле не напоминало более о прежнем наступлении песков, болот и малярии, однако гостей, посещавших страну в 1970-е годы, можно было простить за то, что они считали, что приземлились в стране третьего мира.
Израильские университеты и таланты в прикладных областях были к тому времени на достаточно продвинутом уровне, но большая часть инфраструктуры страны была устаревшей. Аэропорт был маленьким, старомодным и изношенным. Он имел утилитарный вид – для прибывающих иммигрантов. Не было ни одной крупной дороги, которую можно было бы назвать шоссе высокого класса. Прием телевидения был хорошим, но это почти не имело значения, поскольку существовала единственная государственная станция, которая вещала на иврите, да пара арабских каналов, которые при достаточно мощной антенне могли приниматься из Иордании или Ливана.
Не каждый имел дома телефон, и не потому, что все пользовались преимущественно сотовыми, которых в то время не существовало. Просто телефонные линии плохо финансировались государственным министерством, и нужно было долго ждать, чтобы установить телефон. Супермаркеты, в отличие от небольших магазинов продуктов питания, обычных для периферии, были новацией, но в них не было многих продуктов, привычных для всего мойра. Крупных международных розничных сетей тогда не существовало. Если вам нужно было получить что-то из-за границы, то вы должны были ехать туда сами или просить гостя привезти то, что вам нужно. Высокие пошлины, многие из них – попытки протекционизма, чтобы поддержать местных производителей, делали большую часть импорта чрезмерно дорогим.
Автомобили на дорогах были довольно скромными – некоторые были произведены в Израиле (они становились объектом шуток – как автомобили российских марок в России), и это был пестрый набор из наиболее дешевых моделей, преимущественно Subaru и Citroen – двух компаний, которые проявили смелость и действовали, невзирая на арабский бойкот. Банковская система и правительственные финансовые правила были столь же устаревшими, как и автомобильная индустрия. Считалось незаконным менять доллары где-либо, кроме как в банках, которые делали это по искусственно установленному правительством обменному курсу. Даже наличие счета в заграничном банке считалось незаконным.
Общее настроение было суровым. Эйфория, которая пришла с поразительной победой 1967 года и которую многие сравнивали с выигрышем в лотерею, быстро исчезла после войны Йом-Киппура 1973 года. Она сменилась возникшим снова чувством небезопасности, изоляции и, что, возможно, хуже всего, ощущением трагической ошибки. Могучая израильская армия неожиданно понесла большие потери. Слабым утешением было то, что в военном отношении война была все-таки Израилем выиграна. Израильтяне чувствовали себя так, как будто и политическое и военное руководство очень сильно их подвело.
Была назначена публичная комиссия по расследованию. Это привело к отставке начальника генерального штаба, руководителя разведки и других старших руководителей по безопасности. Хотя комиссия освободила от ответственности премьер-министра Голду Меир, она взяла на себя ответственность за то, что выглядело как фиаско, и подала в отставку спустя месяц после выпуска официального отчета комиссии. Однако следующий премьер-министр, Ицхак Рабин, также был вынужден подать в отставку еще во время своего первого срока, когда в 1977 году выяснилось, что его супруга имела счет в иностранном банке.