Эжен Ионеско
Избранное
Эжен Ионеско (1912–1994) — один из родоначальников драмы абсурда. Однако данное издание знакомит читателя с его малоизвестной прозой.
В романе «Наедине с одиночеством», переведенном на русский язык впервые, несмотря на простое, нарочито будничное повествование, трудно провести черту между реальностью и фантасмагорией, когда в скучный мир героя — мелкого, ничем не примечательного служащего, неожиданно разбогатевшего — врывается то ли выдуманная, то ли реальная гражданская война в масштабах… одной улицы. И на этом фоне с наивным и трогательным упорством ищет герой свое предназначение, свое место во Вселенной, свою связь с людьми, которых видит заключенными в хрустальные гробы…
В эксцентрически-гротескных рассказах-притчах Ионеско ощущение кошмара, бессмысленности и иррациональности человеческой жизни сочетается с критикой конформистского сознания.
Наедине с одиночеством
(Роман)
В тридцать пять лег наступает время, когда пора перестать бежать. Если бежишь. Я был по горло сыт своей работой и уже стал ощущать возраст — до сорока оставалось всего ничего. Я умер бы от скуки и грусти, если бы не получил это неожиданное наследство. Такое нечасто случается, все же не перевелись еще в Америке богатые дядюшки, если только мой — не последний. Во всяком случае ни у одного из моих коллег по маленькому предприятию не было в Америке ни отца, ни кузена, ни дяди. Все мне завидовали: представить только — ему больше не нужно будет работать! Прощание было недолгим. Я угостил всю компанию божоле[1] в кафе на углу и даже не пригласил туда Жульетту. Она все еще на меня сердится, потому что мы расстались. Владелец предприятия был еще более разгневан, чем моя подружка: он, видите ли, «этого ожидал»; любопытно — сам я этого не ожидал.
Я должен был сообщить о своем уходе за три месяца, таково правило, уверял он. «Мне будет очень трудно найти на ваше место такого человека, как вы». А между тем сколько раз он упрекал меня в том, что я плохо работаю, периодически угрожая увольнением, что приводило меня в дрожь. Где еще я бы нашел работу, к которой хоть мало-мальски удалось бы привыкнуть? После каждой такой угрозы я из страха усиливал свою активность, что продолжалось, однако, не более двух-трех дней. Затем эта активность затихала. Приблизительно через две недели — новые угрозы. Таким образом, я прилежно трудился лишь шесть или семь дней в месяц. Я был доволен до крайности. Объявив о своем уходе, я не согласился работать более ни дня — это был мой реванш. И с удовольствием уплатил ему неустойку за месяц. Правда, в конце концов от денег он отказался, проявил великодушие. Я не злой человек: пусть он хоть таким образом почувствует себя удовлетворенным.
Однако я пошел повидаться с Жанин, кассиршей. «Вы уходите от нас… теперь, когда вы богаты… Вы не хотите оставаться в этом квартале, это правда? Где вы поселитесь, такой одинокий и неприспособленный?.. Ах да, вы ведь можете нанять домработницу». На глазах у нее были слезы. Какое-то время она занимала в моем сердце место Жульетты. Но то было давно. Часами сидя в своей кассе, Жанин мало двигалась и поэтому толстела. Она считала, что я не такой, как все, и что человек я неблагодарный. А между тем я был таким же, как все, как все в наше время: разочарованный, уставший скептик, не имеющий в жизни цели и старающийся работать как можно меньше, если уж совсем не работать нельзя, немного гурман: алкоголь, изысканное блюдо — из желания хоть иногда убежать от всеобщей скуки и горечи.
Шеф все же пришел в бистро проститься со мной. Пришла и Люсьенн, третья женщина, работавшая на предприятии, персона в некоторой степени значительная: инженер. Она явилась с Пьером Рамбулем. То была моя третья и последняя пассия. Поскольку у всех нас не было лишнего времени на то, чтобы крутить романы — из-за работы и того, что почти все жили в пригороде, — мы подыскивали себе партнеров в своей среде. Брали то, что подвернется под руку. Люсьенн я любил больше всего, если только можно употребить это слово, ни одно другое в голову мне не приходит. Она же предпочла мне пришедшего в фирму Пьера Рамбуля. Люсьенн была самой молодой из трех наших женщин и единственной с хорошей фигурой. Итак, ее соблазнил Пьер, честолюбивый молодой человек с великими планами на будущее; он пришел работать к нам ненадолго, в ожидании денег, которые позволят ему заняться большими делами. Люсьенн поверила, что они соединят свои судьбы и он возьмет ее к себе в дело. Прошло уже пять лет, уже пять лет и один месяц с тех пор, как хозяин нанял Пьера Рамбуля, и вот уже пять лет, как Люсьенн бросила меня ради него. «Вы можете заодно отпраздновать свою пятую годовщину», — сказал я Люсьенн, когда она входила в кафе вместе с Пьером Рамбулем. Люсьенн покраснела, она всегда смущалась при встрече со мной и каждый раз краснела. Она с сожалением думала о том, что ошиблась, когда бросила меня, поверив Пьеру, — тот стоил не больше моего. Однако он все-таки был моложе и не такой некрасивый, как я. По правде говоря, я не так уже некрасив, просто лицо у меня немного бесцветное, блеклое, от рожденья несвежее, а голубоватые глаза кажутся вылинявшими.