Зашли и в разрушенную казарму, где Самарцев иногда ночует. Ровный слой бутылок на полу, грязное тряпье у стены. Невозможный запах.
У магазина бухают молодые, здоровые парни. Пропивают зарплату Жени. Женя работает на железной дороге «вальщиком» — спиливает деревья, которые находятся на расстоянии 15 метров от путей. Если спиливать по 40 кубометров в сутки (10–12 часов работы), то к концу месяца зарплата составит нереальные 40 тысяч. Вот их-то и пропивают.
Женя подходит и просит: «Передай там, в Москве, что они — пидарасы!» У Жени к власти претензии. Во-первых, он сирота, сиротам положена квартира, а квартиры он не получил и живет в деревянном доме с дедушкой и бабушкой. Во-вторых, Юшкова, глава администрации сельского поселения, допустила, чтобы две бани в Леонтьеве были закрыты. «И теперь нашим старикам негде мыться! — орет уже изрядно поддатый Женя. — Мне негде мыться! А у этой бляди Юшковой коттедж на берегу озера!» (Проверили потом — так себе коттеджик. Очень не новый деревянный дом, и озера нет. — Е.К.)
— Вот я кошу от армии! И мне не стыдно, что я кошу от армии! Я лично ничего не должен этой стране!
Женя ведет нас знакомиться с Антоном, своим другом.
Антон Абдулхланов сидит на лавочке со своей бабушкой Лидией Викторовной. Антон прошел обе Чечни и готов поддержать военную тему.
— Моздок, Ханкала, Алхан-Юрт, Комсомольское, Червленое, — спокойно перечисляет Антон.
— У меня брат прошел Чечню! — орет Женя. — Однажды у него было плохое настроение, и он при бил свою жену к стене! Ноги и руки прибил ей вилка ми к стене! Это все Путин! Не может защитить свой народ!
— Две контузии, четыре ранения — два огнестрельных и два осколочных, — продолжает Антон.
— Мне нужен танк! И я раскатаю эту юшковскую администрацию по бревнышку! — вопит Женя. — А потом в Кремль! Путь меня посадят, но я убью Путина! И Медведева! Почему наши старики не могут мыться?
— Ой, да, доченька, мыться негде, в корыте воду грею, сама себя обтираю, — начинает причитать Лидия Викторовна. — Пускай Юшкову снимут, поставят хорошего! — и начинает плакать и мелко креститься.
— Баб, ну перестань. Ну, давай не нервничать, — успокаивает ее Антон, приобняв за плечи.
— Сраные козлы во власти! — вопит Женя.
Ни Жене, ни Антону, двум здоровенным парням, ни их приятелям, бухающим у магазина, похоже, просто не приходит в голову построить баню самим или нанять строителей. Но страшнее, что и Лидии Викторовне не приходит в голову попросить об этом внука.
«Сапсан»
Проезжая Угловку
381 км от Москвы,
269 км от Санкт-Петербурга
И вовсе он не такой быстрый, как нам рассказывали и как казалось снаружи. Средняя скорость — 190 километров, лишь однажды разогнались до 223.
Кресла с мягкими подушками для головы, большие панорамные стекла, «Обитаемый остров» по телику. В наушниках можно еще послушать музыку.
У каждого проводника — красивая серая форма и бейдж с именем и флагом, чаще всего британским. Флаг обозначает знание языка. Если подойти к «британцу» и спросить: «Do you speak English?», он ответит: «A little bit»[5]. Кофе стоит 50 рублей, а обед уже около 500. Курить нельзя, и народ выскакивает на редких минутных остановках на станциях и жадно затягивается. К пассажирам тут же несутся торговцы с лотками: копченые угри, хохломские ложки, вяленая рыба, семечки, водка, абрикосы. Проводники приходят в ужас и заводят: «Господа, мы отправляемся!». Но кто-то из пассажиров обязательно успевает купить какой-нибудь фарфоровый колокольчик или леща. Разговоры:
— 75 человек надо каждую неделю туда возить. Вот такая задача была поставлена. Я сказал: это глупость — делать доставку буровиков без вертолетов…
— Если вы хотите страховочку, то мы вам оформим, и под нужный процент…
— Дорогой Виктор Иванович, здравствуйте! — (Детский голос.) 4+4… 8+6… 12+7… 30+7…
— Это будет прорыв в российском судостроении — судно, которое способно за 10 часов на винтах дойти до…
— Ты знаешь, совершенно не впечатляющая эта его выставка, и с политическим подтекстом.
— Сейчас вы свободны, а потом, когда я закончу с этими господами, подойдите еще раз.
Очень дорого одетая и ухоженная беременная женщина лениво щелкает в своем блестящем Vaio, а затем принимается читать распечатку «Дело А.А., или Что делать в случае противоположных версий». Делает пометки на полях, хмурит лоб. В статье идет речь о борьбе московских и питерских психиатров вокруг расширения понятия «шизофрения».