Сигрун нервничала — она никак не могла понять своих «перспектив» и её очень беспокоили слухи, которые расползались о ней и Нансене по странам и континентам. Фритьоф её успокаивал:
«Самое главное — что мы любим друг друга, и не стоит себя волновать другими обстоятельствами. Такое случалось и с другими много раз до нас, и такое наверняка будет случаться и после нас».
Фритьоф, уже пришедший в себя после смерти жены, и Сигрун после 1911 года начинают встречаться при первой появившейся возможности. Например, в конце лета 1911 года они проводят двое суток вместе на яхте «Веслемёй», воспользовавшись отъездом Мюнте в Копенгаген.
Однако вспыхнувшие с новой силой чувства к Сигрун совершенно не мешали Нансену испытывать страсть к другой женщине — не просто чужой жене, а жене своего английского коллеги — полярного исследователя Роберта Скотта.
Встреча Фритьофа с Кэтлин Скотт состоялась в 1910 году во время подготовки Амундсена к экспедиции на Южный полюс. Тогда Скотт вместе с женой приехал в Гудрандсдален, где у него была прекрасная возможность потренироваться в ходьбе на лыжах на заснеженных склонах норвежских гор. Кроме того, он хотел посмотреть на собак, упряжь и нарты «в действии». За консультациями полярный исследователь обратился к своему знаменитому коллеге — Фритьофу Нансену.
Фритьоф был ранее знаком с Робертом по переписке. Именно он давал ему бесценные советы при подготовке английской экспедиции. В декабре 1908 года Фритьоф пишет письмо Скотту, в котором предостерегает об опасности отождествления норвежского снега и снега в Антарктике. Когда же чета Скотт прибыла в Норвегию, именно Нансен «организовал» аудиенцию Кэтлин у королевы Мод, как мы помним, английской принцессы по происхождению. Кэтлин была не просто женой известного полярника, но и талантливым скульптором, ученицей Родена, подругой Айседоры Дункан и Бернарда Шоу, — и королева Мод была столь очарована ею, что даже хотела заказать миссис Скотт скульптурный портрет своего сына — кронпринца Олава. Планы так и остались планами, но королева и Кэтлин несколько лет обсуждали это в письмах.
В 1911 году Нансен вновь встречается с Кэтлин — на этот раз уже в Лондоне, куда приезжает по приглашению Королевского географического общества с чтением лекции об открытии Лейфом Счастливым Америки. Этому вопросу было отведено центральное место в книге Нансена «Север в тумане», которая как раз в тот момент была издана на английском. Экземпляр книги был послан Фритьофом лично Кэтлин ещё задолго до турне.
Кэтлин была женщиной страстной и охочей до знаменитых мужчин — так что можно сказать, что они с Фритьофом нашли друг друга в прямом и переносном смысле. Отношения развивались очень быстро и бурно. Разница в 17 лет ни одного из них нисколько не смущала. Они не только не скрывали отношений, но даже ездили вместе в другие города и страны — например, в 1912 году в Берлин, где Нансен читал лекции. Кэтлин делала наброски с Фритьофа во время той поездки — и много лет спустя использовала их, когда делала бюст Нансена из гипса (датирован ею самой 1934 годом — через 4 года после смерти Фритьофа).
Надо сказать, что Нансен был серьёзно увлечён миссис Скотт — он даже мечтал об общем ребёнке, который должен был быть непременно похож на Кэтлин. Он почувствовал себя в Германии восставшим из пепла, полным жизненных сил и необыкновенной радости.
Вскоре Кэтлин пришлось уехать домой, а Фритьоф продолжил турне по Германии, а затем славно покатался на лыжах в Тироле. Он писал Кэтлин страстные письма и рассказывал обо всём происходящем. Они договорились встретиться в Париже в марте 1912 года — так и случилось. Они даже успели посмотреть на «Мону Лизу» в Лувре и были очень рады этому, поскольку в августе того же года картину украли из Лувра[63].
Кэтлин, узнавшая о возвращении Амундсена, не получала никаких сведений о муже — в то время ещё никто не знал о гибели экспедиции Скотта во льдах Антарктики. Нансен пытался её утешить, писал ей трогательные письма, уверял, что Скотт мог прийти к полюсу первым (кто достиг заветной точки первым, также было некоторое время неизвестно), и пригласил посмотреть на белые ночи с палубы своей яхты «Веслемёй».