Двигатель у поезда был электрическим и не шумел, но колеса по рельсам стучали громко, и паровоз скрипел. Теперь же, когда он остановился, шум тоже смолк. Стало очень-очень тихо.
— Эй! — сказал Джем вслух, лишь бы не слушать биение собственного сердца.
Голос эхом отразился от стен, и Джем вздрогнул. Мама ведь говорила, что туннель высокий, до потолка больше тридцати футов. Просто он забыл. Становилось жутковато от одной мысли, что над головой столько пустого пространства. Нервно сглотнув, Джем, держась одной рукой за окно, вылез из крохотной кабины.
— Эй, — снова крикнул он в невидимый потолок. — А летучие мыши здесь есть?
Тишина. Хоть бы тут и впрямь были летучие мыши… Их он не боялся — в старом брохе этих тварей полным-полно, и Джем частенько сидел там вечерами, глядя, как они выбираются на охоту.
Однако здесь он был один. Наедине с темнотой.
Ладони взмокли. Он выпустил край кабины и вытер их о джинсы. Теперь он слышал собственное дыхание.
— Вот дерьмо, — прошептал Джем под нос. Полегчало, и он выругался снова. Может, стоило бы вместо этого молиться, но он пока что не чувствовал в себе такой готовности.
Мама говорила, тут есть дверь. В самом конце туннеля. Она ведет в служебное помещение, откуда с дамбы поднимают большие турбины, если их надо отремонтировать.
А что, если дверь заперта?!
Джем внезапно понял, что отошел от поезда и теперь не знает, куда идти: вдруг в темноте нечаянно он повернул обратно, в ту же сторону, откуда приехал? В панике он заметался взад-вперед, вытягивая руки и пытаясь нашарить кабину. Споткнулся о рельс и упал ничком. Несколько секунд лежал, бормоча под нос: «Дерьмо-дерьмо-дерьмо-дерьмо!», потому что разбил оба колена и стесал ладони.
Но это даже хорошо, ведь теперь он знает, где рельсы, и может идти по ним, больше не теряясь.
Джем встал, вытер нос и медленно двинулся вперед, всякий раз ступая на шпалы, чтобы нечаянно не свернуть в сторону. Отошел он не очень далеко, так что куда идти — не важно, вот-вот он найдет либо паровоз, либо конец туннеля. А потом и дверь. Если она заперта, можно будет…
И тут его словно ударило током. Ахнув, Джем упал. Его будто бы огрели световым мечом вроде того, что есть у Люка Скайуотера. На мгновение Джему показалось, будто ему отрубили голову.
Он не чувствовал тела, но в мыслях отчетливо видел, как оно в темноте истекает кровью, а голова лежит рядом, на рельсах. Джем сдавленно пискнул, пытаясь закричать; живот напрягся, и он, слава богу, это ощутил. Слова молитвы сам собой потекли на язык.
— Deo… gratias![34] — выдохнул он.
Дедушка всегда так говорил, рассказывая о битвах и убийствах. Пусть не совсем молитва, но тоже сгодится.
Теперь Джем чувствовал свое тело, но все равно первым делом, как сел, схватился за шею убедиться, что голова на месте. Кожа странно подрагивала. Как у лошади, когда ее кусает шершень, только по всей поверхности тела. Сглотнув, он ощутил на языке вкус сладкого серебра и снова ахнул. Джем понял, что именно его ударило.
Это было не совсем так, как когда они проходили сквозь камни в Окракоуке. Там он сидел на руках отца — и вдруг его рассосало на тысячу жидких частиц, словно ртуть в бабушкином кабинете. А потом он снова собрался, а папа сжимал его так крепко, что нечем было дышать. А еще папа плакал, и это очень пугало. А во рту был такой же забавный вкус, и частички внутри будто бы пытались снова разлететься, но кожа их удерживала…
Да. Поэтому кожу и дергало. Джем перевел дух, поняв наконец, что с ним творится. Все будет хорошо. Он цел. А это пройдет.
Уже прошло; раздражающая тряска понемногу утихала. Джем встал на шаткие ноги. Осторожно, ведь он не знал, что вокруг.
Постойте-ка — знал. Точно знал!
— Странно, — сказал он вслух, сам того не заметив, потому что темноты больше не боялся. Она утратила смысл.
Видеть он по-прежнему не мог, по крайней мере, не глазами. Джем прищурился, пытаясь понять, как это получается, но без толку. Это было как слышать, или нюхать, или чувствовать на ощупь, только иначе.
Однако Джем знал, что находится впереди, прямо перед ним… какое-то дрожание в воздухе… и когда он туда смотрел, то в глубине души оно казалось сверкающим, как морские волны под солнцем… или, например, пламя свечи сквозь красную стекляшку…
Хотя Джем знал, что на самом деле вовсе ничего не видит.
Оно протянулось на всю ширину туннеля и до самого потолка. Но было не толстым, а почти прозрачным, как воздух.