В кадровом вопросе не произошло никаких изменений среди официальных лиц церкви и судебных учреждений, сотрудников гражданских и правительственных органов общин острова, а также других гражданских служащих.
Генерал Друо был губернатором Портоферрайо и всего острова; генерал Камбронн командовал гвардией. Генерал Друо каждый день разделял трапезу с императором. Генерал Камбронн имел регулярные контакты с Его Величеством, так же как и капитан порта Филидор[108], капитан жандармерии Паоли[109], лейтенанты Бернотти и Тайяд, капитан брига «Непостоянный».
Гофмаршал продолжал руководить деятельностью императорского двора и обслуживающего персонала императора. Императорский двор включал в себя: четырех камергеров — господ Вантини, Лапи, Традити и Гваланди[110]; шесть адъютантов императора — господ Вантини-мл., Бинетти, Бернотти, Пона и Переса; шестой адъютант не был назначен[111] (перед своей кончиной император вспоминал их, так же как и генерального викария Арричи; он всегда с признательностью говорил о них и об их службе); наконец, двух квартирмейстеров дворца: г-д Дешама и Байльона[112], казначея г-на Пейрюса, секретаря г-на Ратери, врача д-ра Фуро[113], ученика Корвисара, и фармацевта г-на Гатта[114].
Обслуживающий персонал для спальной комнаты, столовой и конюшен также был подобран. Проезжая через Фонтенбло, Жервэ и я узнали, что Констан, главный камердинер императора, не последовал за ним на остров Эльбу, а Рустам, уехав из Фонтенбло, не вернулся из Парижа. Жервэ, который приходился Констану дядей, было стыдно за дурное поведение племянника; он поспешил в находившийся поблизости загородный дом Констана и там обнаружил его в полной прострации от совершенного им неблагодарного поступка. Жервэ пытался уговорить Констана поехать с нами, полагаясь на исключительную доброту, которую император проявлял к бывшему главному камердинеру. Но Констан знал императора лучше, чем его дядя; он-то знал, что сбежал из-за собственной трусости и за это император никогда не простит его. Он так и остался дома, раздираемый чувствами стыда и сожаления. Если эти два слуги, Констан и Рустам, нарушили свой долг и оказались неблагодарными людьми, то совсем другим было поведение г-на Юбера и г-на Пелара[115], которые сопровождали императора на Эльбу и вернулись во Францию только после моего приезда в Портоферрайо. Первый из них возвращался к постели своей умиравшей супруги. Такие люди заслуживают уважения за их преданность.
Со мной оставались слуги Жилли[116] и Новерраз, а также Сен-Дени, мальчик при гардеробной. Сен-Дени[117], задержанный в Майнце, приехал только после капитуляции этого города; он привез с собой несколько коробочек с нюхательным табаком, которые купил на распродаже личных вещей Его Величества.
В Фонтенбло император, зная, что Констан и Рустам к нему не вернутся, спросил, где находится Али — это было имя, которым называли Сен-Дени, когда он надевал костюм мамелюка. Когда императору сообщили, что Али находится под арестом в Майнце, он сказал: «Я сожалею, что кому-то пришлось последовать моему примеру».
Крайние комнаты занимали г-да: Дорвиль, швейцар; Жервэ, ведавший бельевой комнатой и мебельным складом; Сантини, хранитель императорского портфеля; два привратника императорского дворца, уроженцы Эльбы Матиас и Аршамбо[118], возглавлявшие ливрейных лакеев (последний стал главным грумом на острове Св. Елены); и, наконец, полировщики Годрон и Леон. В продовольственный отдел входили г-да: Колен, продовольственный контролер, который вскоре вернулся во Францию; его помощник Кеваль, заменивший Колена; Тотен и Киприани, дворецкие (последний последовал за императором на остров Св. Елены); Пьеррон[119], возглавлявший кладовую (он стал дворецким на острове Св. Елены после смерти Киприани); Фердинанд, шеф-повар и два его помощника: Шанделье и Лафосс. В конюшнях стояло около 50 лошадей. Конюшнями заведовал Шовен; главным грумом был Амодрю. Конюшни обслуживали младшие конюхи, их было 18 или 20 французских и эльбанских юношей[120]; Венсан заведовал технической кладовкой.
Я был призван исполнять во дворце обязанности, с которыми мне не приходилось ранее сталкиваться, поскольку я служил до этого комнатным швейцаром. После отъезда г-на Юбера Его Величество вызвал меня и задал мне несколько вопросов, на которые я постарался ответить как можно лучше. Его любезный тон в разговоре со мной заставил меня сказать, что в 1812 году он освободил меня от воинского призыва; на это он заявил: «Ты ошибаешься, я не имел права так поступить». Я напомнил ему, что именно таким и был его ответ на просьбу графини Монтескью, которая ходатайствовала за меня, но он потом из собственного кармана заплатил за мою воинскую замену. «Думаю, я помню это, и я рад, что это был ты».
108
4 июня император назначил г-на Филидора капитаном порта в Портоферрайо и вменил ему в обязанность заниматься санитарной инспекцией.
109
Паоли, корсиканец, был лейтенантом жандармерии на Эльбе, когда прибыл Наполеон. 29 мая император сделал его капитаном и включил его в состав своей личной службы. Представляется, что Паоли отличался прежде всего своей тупостью и слепым повиновением.
110
В бюджете, подготовленном Пейрюсом и принятом Наполеоном 24 июня 1814 года, приводятся имена этих четырех камергеров с указанием их ежегодного жалованья в размере 1200 франков.
Вантини был сама учтивость: аристократ, любитель азартных игр, женолюб, он пользовался неважной репутацией. Поговаривали, что он не чуждался жить, прибегая к различным хитроумным приемам и уловкам. Но он был остроумным человеком и притом элегантным, хотя его острый язык приносил ему немало неприятностей. Его основное достоинство заключалось в том, что он постоянно выступал сторонником французского влияния на острове. Д-р Кристиан Лапи, командовавший национальной гвардией Эльбы, принадлежал к одному из самых знатных семейств острова; он был умен и расчетлив, пользуясь на Эльбе определенной репутацией. Его племянница была замужем за французским офицером, майором Камиллом Готье. Помимо своей должности камергера, Лапи был также управляющим всех лесных угодий острова. Четвертый камергер, Гваланди, был самым осторожным человеком из всех камергеров. Он был слепым на один глаз и занимал должность мэра Рио.
111
Маршан упоминает только пять адъютантов, указывая, что шестой пока еще не был назначен. Пейрюс в своих «Архивах» перечисляет шесть адъютантов: Переса, Пона, Вантини, Бинетти, Сенно и Бернотти, все в чине лейтенанта. Этот список, подписанный Бертраном, датирован 15 мая 1814 года. Поэтому, судя по всему, шестым был Фортунато Сенно. На чем же основано утверждение Маршана? Является ли оно следствием его оплошности? Или, возможно, Сенно так и не приступил к выполнению своих обязанностей? Следует отметить, что Фредерик Массон определяет, что было пять офицеров. Декрет, предшествовавший утвержденному списку адъютантов, определяет их жалованье в размере 1000 франков и оговаривает, что их униформа должна включать зеленый мундир с манжетами в гусарском стиле, с красной отделкой и с изображением пчел на лацкане, зеленые жилет и брюки, сапоги, черный воротник, серебряные эполеты и галун на правом плече. Если они надевали туфли, то жилет и брюки должны были быть белыми.
112
Дешам и Байльон, служившие в качестве префектов дворца в Портоферрайо, были двумя из четырех квартирмейстеров во дворце Тюильри, где начиная с июля 1808 года они служили под командованием старшего адъютанта Августина Ожера, коменданта дворца Тюильри.
Они были офицерами из элиты жандармского корпуса и завоевали расположение императора своей добросовестной службой. Они доказали, что заслуживают его, благодаря своей длительной преданности императору. Он возвел их в рыцарское достоинство, сделал капитанами и наградил их орденом Почетного Легиона. Оба были экспертами в своей профессии, и их честность была безупречна. В соответствии с бюджетом Пейрюса на 1814 год они получали жалованье в размере 6000 франков каждый.
113
Ученик Корвисара д-р Фуро де Борегар, последовавший за императором на Эльбу, служил врачом в императорском лазарете. Он принимал участие в кампании 1814 года, и, в соответствии с премиальным списком Фонтенбло, ему полагалось 30 000 франков. Его имя значится в финансовых отчетах Пейрюса во время французской кампании. 24 марта казначей выплатил Фуро, «врачу полевого госпиталя», 3000 франков на расходы, необходимые для его работы. На Эльбе в бюджете императорского двора, подготовленном Пейрюсом и принятом 24 июня 1814 года, жалованье Фуро определено в размере 13 000 франков.
114
Фармацевт Гатт, жалованье которого в соответствии с бюджетом Пейрюса равнялось 7800 франкам, был незаменимым помощником д-ра Фуро. Он производил впечатление скромного человека, который готовил лекарства с величайшей тщательностью. Он женился, как говорили, на очень красивой женщине Бланчине Ничи. Несмотря на свое добродушие, он иногда резко спорил с д-ром Фуро, и Наполеону приходилось вмешиваться, чтобы прекратить их ссоры.
115
Во времена Империи Юбер и Пелар были постоянными слугами императора. Они последовали за ним из Фонтенбло на Эльбу, но только для того, чтобы временно заменить Маршана до его прибытия в Портоферрайо.
Двое этих слуг значатся в бюджете императорского двора, одобренном императором 3 июля 1814 года (глава V «Путевые расходы»): для их возвращения во Францию им было выдано по 6000 франков каждому.
Вернувшись во Францию, Пелар стал консьержем замка.
Что касается Юбера, то он стремился поскорее вернуться к своей супруге, которая умирала в Париже. В соответствии с мнением графа де Сегюра, образование, ум, таланты и черты характера Юбера самым заметным образом выделяли его из всех слуг императора. Он рисовал «с пониманием дела». Мы обязаны ему за портрет императора, весьма интересную реликвию тех времен.
117
Луи Сен-Дени, сын грума, работавшего в конюшнях Людовика XVI. После своей учебы и кратковременной работы в качестве клерка нотариуса он поступил на службу в императорский двор, став учеником грума в 1806 году. В 1811 году Наполеон хотел иметь второго мамелюка в дополнение к Рустаму. Он попытался использовать для этой цели некоего Али, привезенного из Египта, но Али оказался настолько неспособным для выполнения обязанностей мамелюка, что был низведен до поста мальчика на побегушках на верхнем этаже дворца в Фонтенбло. Вместо него был выбран Сен-Дени, которому дали восточный костюм и которого назвали Али. После этого он выполнял те же самые обязанности, что и Рустам. Во время военных кампаний в России и Саксонии именно он носил подзорную трубу Наполеона и фляжку со спиртным.
На Эльбе Сен-Дени был верным и преданным слугой императора, так же как и позднее на острове Св. Елены. После себя он оставил «Воспоминания», опубликованные в 1926 году.
118
Ашиль Аршамбо служил в императорских конюшнях с 1805 года. Он был исключительно искусным кучером, который знал, как следует править лошадьми на большой скорости, как это любил император. В 1814 году он настоял на том, чтобы отправиться на Эльбу, где служил шефом ливрейных лакеев, сопровождавших императорскую карету. Его также нужно считать первоклассным слугой, на которого мог положиться его хозяин.
На острове Св. Елены, в конце жизни Наполеона, он обычно заботился о белье и одежде императора.
119
Пьеррон начинал службу при императорском дворе в 1807 году в качестве помощника кладовщика, а потом стал дворецким. Он принимал участие в военных кампаниях 1813 и 1814 годов. В Фонтенбло он настоял на своей поездке на Эльбу, чтобы заменить одного из начальников, который дезертировал. Взятый на место кладовщика, он потом никогда не покидал Наполеона.
120
По списку имен, приведенных Маршаном, можно судить о том, что личный состав обслуживающего персонала Наполеона был большим. А ведь Маршан перечисляет только главных слуг. Он не упоминает жительницу Эльбы синьору Скварчи, которая работала в бельевой, и француженку г-жу Петрониль, прачку. Не упоминает он также главного садовника Клода Оллара, работавшего ранее садовником Элизы Бонапарт в Пьомбино, и главу группы музыкантов г-на Гаудиано, которому помогали пианист г-н Сепье и две певицы — мадам Бегино и мадемуазель Гаудиано.