Опять зажил он в лучшем виде, и проживши после того много времени благополучно. И был он один раз в веселом виде, и стала его спрашивать жена: скажите пожалуйста, супруг мой любезный, каким способом могли вы победить короля? — Он ей и рассказал: я имею сапоги скороходы, шапку невидимку, саблю саморубку, — хошь миллион воинов, и то могу побить. Тогда Елена прекрасная, взявши те драгоценные вещи, и ушла ночью.
Пастух просыпается утром рано, и не видит своей супруги; хватился своих драгоценных вещей — и их также не было. Пошел, рассказал своему тестю о побеге его дочери и своей жены. Потужили, погоревали; да делать было нечего.
И вставши пастух по одно утро, простился со своим тестем, и пошел знакомой дорогой. Идет он медным лесом, и схватили его черти на дороге. — Эй, стой, брат! теперече от нас не уйдешь! — Вот что, братцы, оставьте меня живого, потому что я ваших вещей не имею; ими владеет один король; я пошел за ними, только не знаю, как их достать. — Ступай, брат, мы тебя научим. Когда придешь ты туда, подкупи одну девку, а сам тряпнись об землю, и превратишься лошадью; увидает тебя король, велит поймать, а Елена прекрасная велит тебя изрубить. Когда тебя станут рубить, эта бы девка взяла один кусок и зарыла бы против дворца, тогда ты превратишься в яблонь. Эту яблонь Елена прекрасная прикажет срубить. Как станут рубить, так же первую щепку вели взять и бросить в пруд. Только девка в пруд бросит, как ты превратишься лебедью. Король увидает тебя, начнет имать, разденется нагой, поплывет за тобой в пруд, ты в то время вылети, тряпнись об землю, превратишься по-прежнему в человека, и возьмешь эти драгоценные вещи, потому король постоянно на себе их носит, а тут оставит на берегу.
Приходит он в то царство, нашел и подкупил одну девку горничную, чтобы она за ним следила. Взявши, тряпнулся об землю, превратился прекраснейшею лошадью, и давай бегать мимо дворца. Увидавши, король приказал поймать. Поймали лошадь и заперли в конюшню. Елена прекрасная и говорит: лошадь эта недаром! я ее приказываю изрубить! — Жалко было королю лошади, да делать нечего, изрубили лошадь. На другой день король, вставши поутру рано, увидал преизрядную яблонь и сказал о том Елене прекрасной. Та, выслушавши его речь, приказывает срубить яблонь и сожегчи, а пепел развеять на ветер. Срубили яблонь. Как первая щепка отлетела, взявши эта девка приступила ногою, никто не заметил. И бросила ее в пруд. Яблонь сожгли, пепел развеяли по ветру.
На другой день король пошел прогуливаться в сад и увидал — на пруде плавала лебедь. Подошел к ней так близко, что только бы в руки взять. Лебедь поотплыла на другое место. Король опять подошел, хочет схватить — лебедь опять отплыла. До того королю было влекательно поймать лебедь, что он разделся и поплыл за нею в пруд. Лебедь от него все далее и далее. Когда король отплыл далеко от берегу, лебедь стрепенулась и вылетела на берег, тряпнулась об землю, и сделалась по-прежнему добрым молодцом. Молодец взял, надел на себя сапоги скороходы, шляпу невидимку и саблю саморубку, короля этого убил, а сам отправился во дворец к Елене прекрасной.
Та, увидавши его, очень испугалась. — Супруга моя любезная, не пугайтесь, я пришел за вами. — Елена прекрасная собралась и отправилась со своим супругом на родину. Прибыли они к своему отцу, и пастух представил ему дочь его, а свою супругу. С того времени стал пастух жить да поживать, да детей наживать. Елена прекрасная не стала более от него уходить, стала его любить.
ИВАН ПРЕМУДРЫЙ[37]
В некотором царстве, в некотором государстве у царя был сын Иван царевич. И как только он стал в совершенных летах, стал он у папеньки проситься невесту искать. Поехал. Приезжает к королю; у него три дочери, у этого короля. А уж королю так хотелось, чтоб Иван царевич взял которую-нибудь дочь; с такой радостью его встречает. Все так рады, кушать сели. Иван царевич и говорит своему дядьке: «дядька, поди узнай, где у королевен спальни!» Дядька сходил, узнал. Кончился ужин. Поехал Иван царевич с дядькой. «Как бы, говорит, подслушать, что обо мне будут говорить!» Подвел дядька Ивана царевича к их спальне.
Сошлись в эту спальню все три королевны и радуются. «Ах, как бы меня Иван царевич взял, я бы из одной рученочки напряла бы сорочку и порты». А другая говорит: «Ах, как бы меня Иван царевич взял, я бы из одной мочечки напряла бы сорочку и порты». — Третья и говорит: «нашли же вы, чем хвалиться! Как бы меня взял Иван царевич, я бы ему шесть сыновей родила, а седьмого Ивана премудрого, по локти ручки в золоте, по колен ноги в серебре, и на каждом волоске по жемчужинке». — Иван царевич и говорит: «дядька, слышишь, что они говорят?.. Теперь, говорит, я сватать буду».
Поутру приходит к королю. «Мне, говорит, большая ваша дочь очень нравится». Царь так рад; у царей не брагу варить, не вино курить, все готово; сыграли свадьбу. Попировали с неделю. Он и говорит: «что ж, душечка, ты обещала из одной рученечки напрясть сорочку и порты? Разве это можно?!..» — Мало и что в девицах говорится! — Он взял ее, в монастырь отправил; сватает другую. Король отдал. Опять попировали; он и говорит: «ну что ж, душечка, ты обещала из одной моченечки напрясть сорочку и порты? Можно ли это сделать?» — Мало ли что в девицах говорится! — Ну он и эту в монастырь отправил. Меньшую сватает, последнюю дочь берет. Поехал с этой к своим родителям.
Приехали домой, живут прекрасно, так хорошо. А те сестры ее ненавидят: «мы, говорят, по неделе только жили, а она год. Все силы употребим, да ее истребим». Так она год прожила, стала беременна. Те злятся, а во дворец не смеют взойти при царе. Государь уехал, они приезжают к ней… «Ах, милая сестрица! теперь вы в тягости, надо вам хорошую бабушку… Здесь все скверные; такая у нас есть знакомая славная, и боли не будешь чувствовать». Поверила она сестрам. «Милые сестрицы! сделайте милость, пришлите». А у них волшебница знакомая-то. Вот эта волшебница к ней приходит, дала ей порошка выпить, та без памяти и стала, родила двух сыновьев, по локти ручки в золоте, по колени ножки в серебре; на каждом волоске по жемчужинке. Волшебница взяла этих детей к себе, а вместо них понесла к царю котенка да кутенка. «Что это ты принесла? Хоть бы простого ребенка!» — Что ж, батюшка, что родится, то и годится. — Государыня узнала, плакала, плакала. Государь долго сердился, долго его уговаривали. Наконец, простил ее; страшно он любил ее; и все в государстве ее любили…
Через несколько времени она опять забеременела. Сестры еще больше ее ненавидят, что он опять с ней живет. Как государя нет, они опять к ней приезжают; так-так с ней ласковы… «Ведь ты тогда хорошо родила?» — Хорошо, говорит, никакой боли не чувствовала. — «Ну, мы тебе опять эту бабушку доставим!» — Я уж не знаю… — «Нет, нет, непременно; менять не годится…» Опять эта волшебница приехала, дала ей порошка, она и заснула… Во сне родила двух сыновьев, по локти ручки в золоте, по колени ножки в серебре; на каждом волоске по жемчужинке; спрятала их к себе, положила лягушоночка, да мышоночка… Опомнилась она. «Ну что, говорит, кто у меня родился?..» — Лягушоночек да мышоночек!.. «Ах, бабушка, милая! не родил ли кто-нибудь в нашем царстве, вместо моих детей бы взять?» — «Как можно, как можно?» — Вымыла, принесла к царю. — Что ты еще принесла? — «Лягушоночка да мышоночка». — Старая корзина! Зачем тебя несет? — «Показать, батюшка, показать!» Так эта царица плакала, плакала… Приезжают генеральши, сенаторши… Вы бы, говорят, бабку переменили… — Да мне, говорит, сестрицы рекомендуют… «Да они вас ненавидят». Государя уговаривали, уговаривали… Государь опять простил ее; стала она выходить…
Через несколько времени она опять забеременела. «Хоть бы Господи дал простого ребенка». Опять ей эти сестры ту бабку навялили, она положила вместо детей головню, да зверка какого-то. «Бабушка! что у меня родилось?» — Головня, матушка, головня! — «Ах, Господи!» — Ну, что ж, что родится, то и годится… Долго царь гневался, в последний раз простил… Вот она опять забеременела, родила Ивана премудрого… Ее вместе с этим Иваном премудрым засмолили, пустили по воде…