– Здрасьте…
И мы разом посмотрели на тарахтящий счётчик и засмеялись.
– Остановить врагов, идущих белым крестом[64] на Москву! – крикнул я.
– Пусть месячишко побалуется. Там разберёмся.
Бегу на работу.
В коричневом почтовом ящике на входной двери открытка:
Райветнадзор предлагает доставить имеющуюся у вас собаку на сборный пункт д. Бусиново у школы для ветосмотра и прививок 9 марта. За недоставку собаки будете подвергнуты штрафу до 10 руб.
Я отдал Анохину открытку. Он почесал за ухом:
– А какую именно вести? У меня их две. Трезориха и Лидия Кирилловна.
Мы пошли к электричке.
Над ручьём из ТЭЦ пар. Сквозь него виден красный диск солнца.
Я шёл на электричке и думал об Анохине.
Он мне симпатичен.
Даю точную дату нашего знакомства. В 8 часов 00 минут 5 марта 1968 года нашей эры я впервые увидел этого непричёсанного, сумбурного, шального путаника. А что если о нём написать? Жизнь не топчётся на месте. Ежегодно в Москве рождается 60 тысяч человек, умирает 11 тысяч. И никакого намёка на вечность.
В конторе собирают подписи под поздравлением с рождением дочери Ермаковой.
– Я, – рапортует Татьяна, – расписалась и приписала: я следующая!
До обеда Ия как агитаторша побыла у своих избирателей, сверила списки, по нечаянности сделала доброе дело – благополучно разняла дерущихся мужа с женой и теперь целиком занята поездкой к Ермаковой.
– Нинок! – кричала Ия по телефону. – В месткоме отстегнули мне для посещения три рубля. Я дипломатически сказала, что скоро 8 Марта. Дайте больше. Дали пятёрку. Купим в больницу цветов!
Медведев прочитал рижскую заметку. Редактировала Татьяна. Он и спрашивает её:
– Что это за ручка с подсветом?
– А в темноте писать.
Он дубовато уставился на неё:
– Зачем? Я никогда в темноте не пишу.
– Ну на вокзале там… Записать телефон, адрес. Предназначена для милиционеров, моряков.
– На всех вокзалах везде свет! – давит он своё. – Ручка с подсветом… Гм… Так можно сделать шариковую ручку с автомобильным гудком. Забракую я эту заметку. Ладно?
Это медведевская «изюминка»: на всякий случай заручиться согласием.
Уходя обедать, он говорит всей комнате:
– Я пойду пообедаю. Ладно?
И все, кто есть в наличии, – я, Ия, Татьяна, дорогой Владимир Ильич – киваем в унисон:
– Можно!
Заказывая по телефону корреспонденту материал, обязательно добавит:
– Сделайте так. Ладно?
Сейчас он уходит на планёрку и говорит всем:
– Я пойду на планёрку. Ладно?
Конечно, мы великодушно его отпускаем и гремим хором:
– Ладно!!!
Все рады нежданной отдушине. Начальства нет!
Татьяна хвалится:
– Я стрельнула птичку[65] и теперь могу пойти спокойно постучать по лёгким![66] – и важно, с достоинством удаляется за дверь.
Я достаю из ящичка стола дневник.
Накурившись, Татьяна заказывает Ригу. Надо спасать заметку про ручку с подсветкой. Может, удастся узнать что-нибудь интересненькое, что обломит медведевское желание забраковать.
Ищут дежурного на выпуск в день 8 Марта.
Бузулук обречённо:
– Александр Иванович, так вы меня восжаждали запихнуть на выпуск?
– А ты что? Против? Ты ж в соседней комнате проявил ценную инициативу.
– Да… Было… Беляев посадил напротив и говорит: только ты можешь редактировать и сидеть на месте девочки на побегушках.
– Вот иди и посиди на 8 Марта в роли примерной девушки.
– Будь бдителен! – предупреждает Петрухин. – Не поддавайся на провокации, когда пьяные мужики начнут тебя лапать по случаю праздника.
Тут появилась на пороге девочка-курьер:
– Александр Иванович! Вас вызывает Лапин.
– А вы не ошиблись?
Бледнея, он торопливо уходит.
И скоро возвращается в сияющем нимбе:
– Ну! Я пойду на повышение. Дал команду написать в доклад три страницы. Бегу в библиотеку.
– Будьте внимательны, – подсказывает Татьяна.
– Да! А то – вниз!
– Типун вам на язык! – вдогонку кидает ему Татьяна.
Без начальства чего не посплетничать? И Владимир Ильич говорит Татьяне:
– Таня! Ты чего так низко наклоняешься, когда пишешь?
– Я не близорукая. Просто привыкла. Я всю жизнь была каланчой. А парты после войны были все маленькие. Знаешь… У меня один глаз ленивый. Врачи советуют при чтении трудолюбивый глаз закрывать. Пусть ленивый работает.
Сегодня в редакции занятие по политэкономии.
– Кто выступает? – спрашивает руководительница семинара.
Ия шёпотом произнесла мою фамилию.
Я встал и сказал:
– Как подсказывают, я.
– Ваша фамилия?
Называю.
Бузулук поясняет: