Я налил себе виски и только подошел к телефону, как тот зазвонил. В трубке раздался голос Шейлы.
— Добро пожаловать домой, босс. Я внизу.
— Поднимайся.
Я налил еще бокал виски. К этому времени в дверь позвонили. Шейла стояла на пороге, на ее пальто сверкали снежинки. Она улыбнулась.
— Привет, Стивен.
Я поцеловал ее в щеку.
— Единственное, что мне нравится, когда я возвращаюсь домой, так это ты. — Я помог ей снять пальто. — Я налил тебе, выпей.
Мы прошли к бару, и она взяла бокал. Выпив, она поставила его на стол.
— Я так рада, что ты вернулся. Тут у нас такое творится!
— Ну расскажи.
— Да тут какие-то подводные течения, никак не могу выяснить, что к чему. Прибыль на нуле. Все носятся как угорелые, тебя нет, чтобы привести всех в чувство, а Синклер сидит у себя наверху и разбрасывает меморандумы, как бумажные самолетики.
Она остановилась, чтобы перевести дыхание.
— Я бы еще выпила.
Я налил ей виски.
— Это ты заставила Анхеля позвонить мне?
Она кивнула.
— Откуда ты узнал?
— Угадал, — сказал я. — Анхель только по имени ангел, но он парень честолюбивый, и кто-то должен был убедить его, что лучше быть со мной, чем против меня.
— Ты все время прохлаждался на побережье, и от тебя не было никакой помощи, — пожаловалась она. — Страсти продолжают кипеть.
— Да, надо будет мне перевести туда все исполнительные службы, пусть в Нью-Йорке останется только отдел продаж.
— Но что бы ты ни говорил, Стив, факт остается фактом: пока Нью-Йорк все контролирует… — Она не договорила, но я понял, что она имеет в виду.
Я должен был быть здесь, я ведь президент компании и должен находиться тут даже не для того, чтобы что-то делать, а просто чтобы отстаивать свое дело, если, конечно, мне это еще нужно.
Это было самым главным.
Но я уже не был уверен, что мне это нужно.
Глава вторая
За эти годы у меня были взлеты и падения. Всякое бывало. Я так долго бежал в гору, что это стало привычкой, а когда чуть замедлил бег, всем показалось, что я съезжаю вниз. Ну что ж, придется начать снова.
Я не винил Спенсера. У него своя работа — смотреть на все критическим взглядом, чтобы механизм не давал сбоя. И подталкивать, если он будет заедать. А подталкивать он мог только меня. Я был его исполнитель.
— Кто еще знает, что я приехал?
— Да практически все, — сказала Шейла. — Когда я уходила, народ еще работал. Все хотят подготовиться к встрече с тобой завтра.
— Завтра меня не будет на работе, — отрезал я. — Я буду работать отсюда. Поставь сюда дополнительный коммутатор.
Она знала, о чем я говорю. У меня был специальный коммутатор на несколько линий, и если я говорил с него, то создавалось впечатление, что я у себя в кабинете. Никто не догадывался, что я звоню из дому.
— Что-нибудь еще? — спросила она.
— Да. Сделай так, чтобы Синклер до меня не добрался, я не хочу с ним разговаривать.
— А если он будет настаивать?
— Передай то, что я тебе сказал. Я уже стар, чтобы играть в такие игры, да и он, наверное, тоже.
Она оставила бумаги на столе и закрыла записную книжку. Я проводил ее до двери и помог надеть пальто. Она как-то странно посмотрела на меня.
— С тобой все в порядке? — спросила она.
— Конечно. Почему ты спрашиваешь?
— Не знаю. Ты как-то странно выглядишь. Будто тебе все безразлично.
— Немножко надоело все это. Слишком часто приходилось этим заниматься. А может, просто вымотался. Но завтра с утра я буду в норме.
— Хорошо, — кивнула она. — Спокойной ночи, Стивен.
Я закрыл за ней дверь, вернулся к бару и, налив себе виски, сел на стул. Фогерти трудно было провести. Она знала меня, может, даже лучше, чем я сам, и, должно быть, заметила то, что ускользнуло от меня. Я допил виски и принялся просматривать кипу документов, которые она мне оставила.
Наверное, прошло полчаса, как снова раздался звонок. Я отложил очередной меморандум, встал и подошел к двери.
Я был все еще занят своими мыслями, когда открыл ее. Девушка, стоявшая на пороге, быстро вернула меня к реальности. Длинные белокурые волосы с темным отливом, голубые глаза, обрамленные накладными ресницами. Короткая шубка из рыси, на которой снежинки казались украшением. Нос у девушки был прямой, зубы красивые и белые, а губы чувственные.
— Привет, — сказал я.
— Я Марианна Дарлинг, — представилась она. — Но чтоб вам было проще, можете звать меня просто Дорогая.[14]