— Русские не посмеют -сказал Буш — они знают, что это наш регион.
— Какие русские? Те, которые были? Или те, которые есть сейчас? И с какой поры этот регион стал нашим? Сэр, если нас принимают в каких то странах на высшем уровне и услаждают наш слух речами — это еще не значит, что эта страна — наша. Если выйти на арабскую улицу то мы увидим, что людей, которые заинтересованы в наших ценностях, ценностях нашего мира — от десяти до пятидесяти процентов, но почти ни в одной стране региона они не составляют большинства. На арабской улице имеют место только четыре основных течения: арабский национал-социализм, сильно похожий на имевший в свое время место в Германии, арабский коммунизм, агрессивный шиизм и агрессивный суннизм. Объединяет все эти течения одно: они глубоко враждебны нам и нашим ценностям, тем ценностям, которые мы исповедуем.
— Мистер Уэбстер, не мне вам напоминать про наработки вашего ведомства по налаживанию взаимодействия с некоторыми из названных вами течений.
— О, да, сэр. Они есть. Но является ли это нашим активом — или наоборот проблемой, какую мы создаем на будущее — трудно сказать. Нельзя думать, что если ты договорился с ядовитыми змеями — они не покусают тебя[14]. Процесс, который запущен нами на Востоке, контролируется нами все в меньшей степени, мы пытаемся погасить пожар, плеская на него бензином.
— Мы пытаемся направить пожар в нужном направлении, плеская бензин перед ним.
— Сэр, как бы то ни было — мы серьезно зависим от этого региона, и с этим напрямую завязан целый комплекс проблем. Русские полностью контролируют движения арабских коммунистов и частично — социалистов и национал-социалистов. Мы частично контролируем остальное, но наша уязвимость в том, что у русских слова и лозунги не расходятся с действительностью, они открыто заявляют то, что хотят, а вот мы вынуждены врать. Если русские захотят вести войска в этот регион, они просто сделают это и скажут, что это все для установления и поддержки социализма, и их слова не разойдутся с тем, что они говорили раньше. Если мы введем войска в регион — нашим друзьям в чалме придется выбирать: либо отказываться от того, что они говорили раньше — либо больше не быть нашими друзьями.
— Но если войдут русские — они будут драться с ними, а не с нами. Мы сможем только помогать, и если и придем — то придем как защитники и освободители.
— Господа, я не военный специалист, но я предполагаю что возможно, и даже вероятно что первый ход придется делать нам. Если русские сделают его первым — мы уже не сможем им помешать, не хватит ни сил ни времени.
— Что за черт! — взорвался Карлуччи — если нам это будет нужно мы просто туда войдем и все! У нас самый мощный флот в мире! Неужели та же Саудовская Аравия не призовет нас, если речь будет идти о коммунистическом вторжении?!
— Напомнить про британцев? Они со всем своим флотом едва сумели отвоевать несколько маленьких островков. Напомнить про потери?
— У нас в одном шестом флоте авианосцев больше, чем у этих чертовых островитян!
— Кстати про островитян...Дуглас, что слышно от наших кузенов?
Государственный секретарь США Дуглас Херд из всех присутствующих выглядел наиболее жалко — за последнее время он не смог урвать ни капли сна и жил на таблетках. Все это время он сидел на телефоне, пытаясь прояснить ситуацию в Европе и на всякий случай составить антисоветскую коалицию стран.
— Я разговаривал с бароном Хоу[15], господа, не далее как три часа назад. Картина безрадостная. Миссис Т[16] рвет и мечет, ей нравился Горбачев, и она хорошо знала ее лично. Варвары, убийцы — вот и все что от нее можно услышать сейчас.
— А что говорит сам барон Хоу?
— Барон Хоу пытается добиться аудиенции Ее Величества. Никаких официальных заявление по поводу произошедшего пока не последовало, британцы держат паузу.
— Британцы спешно прячут по безопасным домам перебежчиков, мы делаем то же самое, есть основания полагать, что русские начнут с них.
— Если они будут разбойничать в нашей стране...
Буш взглянул на уязвленного до глубины души военного министра и тот счел за благо немного помолчать.
— Но все-таки, британский МИД выработал позицию? Они будут признавать новую власть у Советов?
— Лорд Хоу сказал, что они находится в зоне действия советских бомбардировщиков поэтому у них нет иного выхода. Тем не менее — Рейнская армия скрытно приводится в полную боевую готовность, на случай если русские попытают счастья.
— Британский юмор всегда был странным... — процедил вице-президент — а остальные?
— Полного понимания я добился только у Мойсова.
— Кого?
— Лазарь Мойсов, он в Югославии... что-то типа Президента. Бывший посол Югославии при ООН. Он заявил о том, что Югославия резко осудит происходящее. И будет склонять движение неприсоединившихся стран к тому, чтобы они тоже выразили осуждение.
В дверь неслышно вошел сотрудник Секретной службы, прошел к судье Уэбстеру, что-то прошептал ему на ухо
— Извините, господа, срочный звонок — судья поднялся и немедленно вышел, следом за ним вышел и сотрудник Секретной службы, аккуратно закрыв за собой дверь.
— Русские идут — пошутил Бейкер
Вопреки обыкновению — никто не засмеялся.
— А Франция? ФРГ?
Буш не смог вспомнить, кто их возглавляет.
— Джордж, президент Франции Миттеран социалист, лидер социалистической партии. Русские должны сделать что-то совсем безумное, чтобы Франция их не поддержала. А канцлер ФРГ Коль заявил что им жить рядом с русскими и он не будет делать никаких резких движений. Он же сообщил, что по данным немецкой БНД в ГДР идут повальные аресты диссидентов, священников... увы, и сотрудников иностранных разведок. Кто-то дал сигнал.
— То есть, они знали?
— Возможно, сэр — осторожно сказал Херд.
Вице-президент Соединенных штатов Америки Джордж Герберт Уокер Буш сцепил руки так, что заболели пальцы. Самое плохое — это когда ты видишь победу, чувствуешь ее, предвкушаешь ее — и тут она выскальзывает у тебя из рук, и приходится начинать все сначала.
Вернулся судья Уэбстер, непривычно возбужденный и чашкой кофе в картонном стаканчике, который он раздобыл где-то по дороге.
— Примерно два часа назад, джентльмены — в Нью-Йорке один русский попросил политического убежища у нас.
— Кто именно?
— Сотрудник Аэрофлота. Представился как Николай Шаврин.
Буш выпрямился. Он был директором ЦРУ и знал, что представляет из себя Аэрофлот с конторами во многих странах мира — крышу для русских шпионов.
— А на самом деле?
— На самом деле — сотрудник КГБ. Но самое главное ... — судья выдержал эффектную паузу — он прибыл в Нью-Йорк сегодня!
Вице-президент насторожился
— Где он?
— Я дал команду везти его прямо сюда. Вертолет позаимствуют у полиции Нью-Йорка.
— Правильно. Если его нам не подставили русские.
— Не думаю, сэр. Парень серьезно напуган, при первичном опросе это отметили.
— Хорошо. Ричард, мы можем дать пинка русским по твоей линии?
Министр земледелия Ричард Ланг пожал плечами.
— Можем, сэр. Русские почти каждый год нуждаются в зерне, им нужно его от десяти до тридцати миллионов тонн.
— И кто им может его дать?
— Мы, Канада или Аргентина, сэр. Больше ни у кого свободных объемов нет.
Буш моментально прикинул — дело верное. Канада — это Великобритания, а в Аргентине работает Международный валютный фонд, потихоньку разрушая страну, скоро они будут не экспортерами, а импортерами. Если русским будет нечего жрать — они поумерят свои аппетиты.
— Но я бы предпочел этого не делать сэр.
— Это почему?
14
В нашем мире примерно такое же высказывание принадлежит генералу Дэвиду Петреусу, он сказал: «Нельзя позволить ядовитым змеям свить гнездо у себя в саду даже при наличии молчаливой договоренности о том, что они будут кусать только соседских детей. Рано или поздно они вернутся и покусают вас и ваших детей». Сколько же потребовалось времени и крови, чтобы дойти до этой простой истины. А для кого то, типа вечно живого поляка Бжезинского эта мысль так и не дошла.
15
Ричард Эдвард Джеффри Хоу, барон Хоу, министр иностранных дел Соединенного Королевства на тот момент