Ничего уже не имело никакого значения.
Водитель, везущий детей в школу, успел надавить на тормоз автобуса до того момента, как осколки выбитого взрывом лобового стекла хлестнули его по лицу.
Если бы подполковнику Советской армии Владимиру Викторовичу Басецкому сказали, что он сможет голыми руками, один перевернуть Волгу — он бы не поверил. Счел бы говорящего идиотом.
А вот — пришлось.
Так получилось, что Наташа оказалась в Афганистане. Сын был почти взрослый и учился на первом курсе ТВАККОКЗУ[6], будущий горный артиллерист, офицер — разведчик и корректировщик огня, наверное, это лучшее профильное училище в Союзе, где учат этому. А Наташу просто не с кем было оставить, не было в живых ни одной бабушки. Пришлось взять с собой.
История была простая и жизненная. Обычный гарнизон, приличное продвижение по службе. Очередь на квартиру, которая подойдет в двенадцатой, если не в тринадцатой пятилетке — а жить то хочется нормально, правильно ведь? Командование эти проблемы знало, и способы для их решения были. Можно даже сказать — подполковнику очень сильно повезло. В Афганистан, где выслуга идет год за два и год за три, и денежное довольствие соответствующее, да еще платят чеками, которые в Союзе можно и по десять номиналов обналичить, если знать, как и немного оборотистым быть. За два года — можно накосить на кооперативную квартиру в Москве, если не залетать и ни на что не транжирить. А тут еще супруга… сильный хирург — полостник, кандидатскую пишет, на работе ее зажимают, потому что у начальника кандидатской нет, и никогда не будет, и значит, у подчиненных кандидатских тоже быть не должно. Мало того, что работа за те же чеки и на повышенном окладе — так еще и рай для написания кандидатской, может и докторской — такого, что в Афганистане есть, ни в одной советской больнице не увидишь. И вот между шансом на нормальную жизнь, наконец — тем более что после Афгана запросто могли взять в Москву, в Арбатский военный округ, варианты были — встала Наташа, которую просто не с кем было оставить. Знали, что в Афганистане очень неспокойно, то что говорили по телевизору, показывали как военные вместе с афганцами какую — то аллею дружбы сажают — смотришь на это на все, а у тебя на кухне друг сидит, оттуда вернувшийся, который теперь бухает по-черному и спит только с включенным светом… нормально? И все-таки — решились, взяли. Делать было просто нечего, взяли. В конце концов — не они первые не они последние.
Кто же знал, что так будет?!
Как ни странно, Наташе в Афганистане понравилось, причем сразу. Она безболезненно перенесла переход в другую школу, ее ничуть не напрягали своеобразный местный климат, она не боялась разрывов ракет, когда моджахеды пускали их по Кабулу. Как то неожиданно у нее открылись способности к рисованию и теперь она с листами ватмана, которые отец утянул из штаба, целыми вечерами просиживала на балконе и рисовала… рисовала горы, Кабул, самолеты, афганцев, русских. Всех рисовала. Ее приняли в школе, у нее появились друзья среди афганцев, и даже кажется — мальчик из местных.
В тот день подполковник спешил. Шла операция в Хосте, туда выехала большая группа офицеров, нагрузка на оставшихся возросла лавинообразно — потому что нагрузка нормальная только когда каждый делает свое дело и дела делаются — а тут несделанное скапливается в геометрической прогрессии. Домой он вырвался впервые за четыре дня — побриться, белье сменить, постираться, привести себя в порядок, в кой-то веки раз нормально поужинать и увидеть семью. Потом он будет корить себя за это — если бы он остался ночевать в министерстве, если бы он не поехал… да много тут всяких "если".
Очень много.
Оставив Наташу у посольства, они поехали в министерство — но востроглазый Переверзев как всегда крутящий головой во все стороны кое-что заметил.
— Викторыч! — весело сказал он, перекрикивая громкое тракторное бормотание мотора УАЗа — а ты что, с Достом породниться решил?
— Ты чего несешь? — недовольно сказал Басецкий
— А вон, глянь назад. Волжана, та самая. И доча твоя…
— Сань, ты бы замолк, а — сказал Юрий Копытников, полковник и старший по званию в машине — а то язык без костей, он, знаешь ли…
— А я чо? Я ничего…
— Мели Емеля, твоя неделя… — с усмешкой поддержал еще один офицер
А вот Басецкому кое-что не нравилось. Он смотрел назад в зеркало заднего вида — и видел и бегущего по проезжей части хазарейца с телегой, и, что самое главное — бегущего следом за ним солдата — машин на улице было еще мало, и транспортный поток обзор не загораживал. И все это ему сильно не нравилось…
6
Эта дикая аббревиатура обозначает всего лишь Тбилисское высшее артиллерийское командное Краснознаменное ордена Красной Звезды училище.