Федьков и Булагашев остановились возле трупа гитлеровца, которого до этого так старательно тащили остальные. Убитый лежал, придавив собой тонкие, голые прутья кустарника. Это был пожилой лысоватый офицер с холеным, но сильно изрезанным морщинами лицом и властными складками у рта. Федьков обшарил его карманы, ища документы, но ничего не нашел. Видимо, бумаги были предусмотрительно выброшены или уничтожены. Подошел старшина Белых с остальными разведчиками. Он без особого интереса посмотрел на пленного — теперь пленные были уже не в диковину — и на убитого. «Так вот где мы с тобой встретились!» — узнал он. Сомнений не было: у его ног лежал убитым тот самый немец, который не так давно давал ему час на размышление…
— Жаль, что живьем не сумели! — огорчился Федьков. А Булагашев сказал убежденно:
— Это генерал! Штаны какие, смотри!
Брюки немца были действительно генеральские, с широкими красными лампасами. Но Федьков недоверчиво прищурился:
— Штаны — еще не документ. Я сам такие достать могу!
Однако старшина подтвердил:
— Генерал это, точно. Вот только фамилию не знаю.
Забрав пленного, разведчики повернули обратно. Белых увидел, что Булагашева нет рядом. Он оглянулся на ходу, ища взглядом Булагашева, и вдруг разом остановился, сердито сжав губы. Булагашев шел сзади, неся штаны с лампасами. Белых дождался, когда Булагашев поравнялся с ним, и крикнул:
— Ты что? Трофейным барахлом руки марать?..
Булагашев обиделся:
— Почему — барахло? Зачем — барахло? Для вещественного доказательства взял! Придем в полк, факт покажем: генерал!
— Забрось ты этот факт подальше! — строго сказал Белых. — Вон живого немца ведем, он засвидетельствует. Да я вдобавок.
Булагашев сокрушенно вздохнул, размахнулся и швырнул генеральские брюки в сторону. Как нелепая, уродливая птица, они пролетели несколько шагов по ветру и уныло повисли на кустах.
— Форнаме[1] генерал? — спросил Белых пленного.
— Гросс генераль! — почтительно протянул тот, оглядываясь назад, где на кусте, топырившемся из-под снега, висели, трепыхаясь на ветру, генеральские брюки.
— Штеммерман?
— Их вайе нихт, — ответил пленный. Видно, он прибился к генералу и его спутникам по пути и не успел узнать его фамилии.
Отправив пленного и донесение в штаб полка, Белых повел разведчиков дальше. Он не был уверен, что убитый был действительно генералом Штеммерманом, командовавшим окруженной группировкой. Но вполне возможно, что это был и сам Штеммерман: ведь он, как слышал Никита, не вылетел из окружения и до конца остался со своими войсками. И теперь, оставшись без солдат и без надежды спастись, незадачливый командующий мог быть, конечно, только где-нибудь здесь, во вьюжной степи, которую сейчас всю, от балки до балки, от рощи до рощи, словно частым гребнем, прочесывала советская пехота, выискивая уцелевших гитлеровцев.
Впрочем, старшину Белых не прельщала в данный момент мысль поймать самого Штеммермана. Он беспокоился сейчас о том, как бы поскорее, пока еще не разыгралась вьюга и не наступила ночь, выполнить полученное задание — встретиться с войсками, идущими с севера. Пока этого контакта не было, еще нельзя было ручаться, что впереди, в степи, нет противника.
Ветер становился все сильнее и сильнее. В открытом поле, где сейчас шли разведчики, он неистовствовал уже вовсю: бил в глаза снежной пылью, с воем налетал, пытаясь свалить с ног. Разглядеть что-либо впереди было уже трудно. Быстро темнело, и видимость с каждой минутой становилась все хуже и хуже. Старшина собрал своих солдат в плотную цепочку: он боялся, как бы в буранной кутерьме кто-нибудь не потерялся.
Время от времени сверяясь по компасу, Белых вел разведчиков на север. По его расчетам, они прошли от Комаровки уже около четырех километров, и старшина полагал, что скоро должны встретиться войска, двигавшиеся с севера.
И вот они увидели, как впереди замаячили какие-то движущиеся фигуры. Как и разведчики, они шли плотной цепочкой.
— Наши! — во все горло крикнул Федьков.
— Огонь! — перебил его старшина. Затрещали автоматы.
Впереди оказались немцы. Но они, видимо, не намерены были принимать бой. Сделав несколько выстрелов, сразу повернули в сторону. Стреляя на ходу, разведчики устремились в погоню. Но бегущие немцы исчезли в снежном вихре.
Белых приказал прекратить преследование. Нельзя было уклоняться от своего маршрута, да и патроны нужно было беречь.