Точно так же мы создаем разум своих детей. В западных культурах дети воспитываются на историях вроде той, где Винни-Пух пришел в гости к Кролику, съел слишком много меда и застрял во входной двери, пытаясь выбраться наружу[14]. Эта история учит нас не быть жадными и тем ужасным вещам, которые произойдут с нами, если мы позволим жадности взять верх. Даже детям известно, что Винни-Пух — это вымысел, но они понимают смысл истории. Это не означает, что они не могут вдоволь полакомиться медом или должны беспокоиться о том, что могут застрять в дверном проеме после плотного ужина. История не должна пониматься буквально. Она являет собой метафору, а наш разум — это машина, перерабатывающая метафоры.
В Круглом Мире рассказий обладает невероятной силой. Он способен делать то, чего никак нельзя ожидать от законов природы. Например, законы природы, вообще говоря, запрещают предметам, находящимся на Земле, неожиданно прыгать в космос и приземляться на Луне. Хотя они и не исключают такой возможности, но подразумевают, что ждать ее, вероятно, придется очень долго. И все же на Луне есть машина. Даже несколько. И все они раньше были здесь, на Земле. Они находятся там, потому что несколько столетий тому назад люди рассказывали друг другу романтические истории о Луне. Она была богиней, которая смотрела на нас свысока. Во время полнолуния она заставляла оборотней превращаться из людей в животных. Уже тогда люди довольно неплохо справлялись с двоемыслием; было очевидно, что Луна — это большой серебристый диск, но в то же время она была еще и богиней.
Постепенно эти истории сменились другими. Луна стала отдельным миром, куда можно было долететь в колеснице, запряженной лебедями. Впоследствии (благодаря Жулю Верну) мы могли добраться туда в пустотелом цилиндре, запущенном выстрелом из гигантской пушки во Флориде. Наконец, в 1960-х мы нашли подходящих лебедей (жидкий кислород и водород) и колесницу (несколько миллионов тонн металла) и отправились на Луну. В пустотелом цилиндре, запущенном из Флориды. Но не совсем из пушки. Хотя, в общефизическом смысле ракету можно считать пушкой — только она летела на Луну вместе с нами и вместо снарядов выстреливала отработанное топливо.
Если бы мы не рассказывали друг другу истории о Луне, лететь туда было бы бессмысленно. Быть может, ради интересной панорамы… Но «знали» мы об этой панораме только благодаря тому, что рассказывали друг другу научные истории о фотографиях, сделанных космическими аппаратами. Зачем мы туда отправились? Потому что столетиями убеждали самих себя в том, что однажды сможем это сделать. Потому что мы сделали это частью «будущей истории» для многих людей, и путешествие на Луну стало неизбежным. Потому что оно удовлетворила наше любопытство, а еще, потому что Луна ждала нас. Луна была историей, ожидавшей своего завершения («Первый человек совершил посадку на Луне»), и мы оказались там, потому что этого требовала история.
Когда на Земле развился Разум, вместе с ним появилось и некая разновидность рассказия. В отличие от Плоскомирского рассказия, который на Диске реален так же, как железо, медь или празеодим, наш рассказий существует лишь в нашем сознании. Это императив, не воплощенный в материальном объекте. Тем не менее, мы обладаем таким разумом, который откликается на императивы и многие другие нематериальные явления. Поэтому нам и кажется, что в основе нашей Вселенной лежит рассказий.
Здесь имеет место довольно любопытный резонанс, да и само слово «резонанс» подходит как нельзя кстати. В физике есть история о том, как во Вселенной образуется углерод. В некоторых звездах происходит особая ядерная реакция — «резонанс» между близкими энергетическими уровнями, дающий возможность получить углерод из более легких элементов. История гласит, что углерод не смог бы сформироваться без такого резонанса. Так вот, в законах физики, насколько мы их себе представляем, используется ряд «фундаментальных постоянных» — таких, как скорость света, постоянная Планка в квантовой механике и заряд электрона. Эти числа определяют количественную сторону физических законов, и любой выбор констант задает потенциально возможную Вселенную. Углерод, как оказалось, является неотъемлемой составляющей всех известных нам живых организмов. В итоге на свет появилась небольшая, но продуманная история под названием «антропный принцип»: нет смысла задавать вопрос, почему мы живем во Вселенной, где углеродный резонанс возможен благодаря подходящим значениям физических констант, потому что если бы это было не так, то не было никакого углерода, и некому было бы задавать вопрос.