— Мне сегодня довелось услышать самые невероятные вещи.
— В самом деле? — пробормотал Карл без особого интереса.
— Да. Мне сказали, что вы женаты на племяннице принца де Линь и что у вас от нее два сына.
— У принца даже нет никакой племянницы, насколько я знаю. Да и к тому же я не женат.
Он лежал на спине, закрыв глаза, слегка улыбаясь. Но он совсем не вникал в разговор.
— А еще мне говорили, что вы заключили брачный договор с дочерью герцога Пармского.
На этот раз он не ответил, и Барбара, опершись на локоть, настойчиво повторила:
— Так заключили или нет?
— Насчет чего? О, нет. Я не женат.
— Но они хотят, чтобы вы на ней женились, да? Все эти люди?
— Да, вероятно, хотят. И она, несомненно, толстая, пресная, косоглазая и с прямыми, как палки, волосами, — лениво ответил он. — Черт подери, не представляю даже, как можно сделать ребенка такой уродине.
— Но почему, почему вам обязательно надо жениться на уродине? — Барбара водила пальцем по волосатой груди Карла, будто что-то рисуя.
Он открыл глаза, чуть улыбнулся и погладил ее по голове.
— Принцессы всегда уродливы. По традиции.
Барбару охватило волнение, сердце учащенно забилось в груди. Она не могла смотреть ему прямо в глаза и опустила ресницы, прежде чем проговорить:
— Но… почему надо жениться на принцессе, если ни одна не нравится вам? Почему бы вам… — у Барбары перехватило дыхание, а в затылке возникла пронзительная боль, в горле пересохло. Ведь она была так уверена, так бесконечно убеждена, что Карл безумно любит ее, так любит, что готов сделать своей женой.
— Сир, — тихо спросила она, — почему бы вам не жениться на мне? — Она быстро подняла глаза и испытующе посмотрела на него.
Мгновенно лицо Карла посерьезнело, улыбка погасла, и снова появилась жесткость. Она почувствовала, как он отдаляется от нее. Она испугалась, взглянула на него с ужасом, не веря:
— Разве вам это никогда не приходило в голову?
Он сел на постели и начал одеваться.
— Послушайте, Барбара. Вы не хуже меня знаете, что это невозможно.
— Но почему? — вскричала она с отчаянием. — Почему невозможно? Мне говорили, что именно вы заставили герцога жениться на Анне Хайд! Тогда почему вы не можете жениться на мне, если сами хотите этого? — Она почувствовала, что решимость и уверенность оставляют ее, и стала мысленно уговаривать себя, что вопрос слишком серьезный, чтобы сразу отказаться от него. Она по-прежнему считала, что в состоянии уговорить его на что угодно.
«Когда-нибудь я все-таки заставлю его жениться на мне. Знаю, что заставлю. Ему просто придется. Он должен!»
Карл уже надел бриджи, натянул через голову белую полотняную сорочку и застегивал пуговицы на манжетах. Он спешил поскорее уйти от нее подальше, зная, что его ждет скучная и бесполезная ссора. Да, он сам чувствовал, что безнадежно влюблен в Барбару, что ни одна женщина не волновала его в постели больше, чем она. Но даже если бы она была королевой Неаполя, он и не подумал бы жениться на ней, он уже слишком хорошо знал ее.
— Эти два случая нельзя сравнивать, моя дорогая, — голос Карла звучал тихо и успокаивающе, он хотел сперва утешить Барбару, а потом уйти. — Мои дети унаследуют трон. Дети Джеймса — едва ли.
Карл поступил вполне разумно, когда признал по меньшей мере пятерых незаконнорожденных детей. Барбара же была совершенно убеждена, что ребенок, которого она носит под сердцем, зачат именно от Карла, а не от мужа или Честерфилда.
— О, но что станет со мной, если вы женитесь на другой? Что мне-то делать? — она готова была разрыдаться.
— Думаю, все будет в порядке, Барбара. Не вижу причин для тревоги. Вы вовсе не беспомощны, и сами знаете это.
— Но я не то имею в виду! Вы же видите, как они все бегают за мной сейчас, — и Букингем, и Купер, и все остальные. Но если вы женитесь на ком-то и откажетесь от меня… О, я просто умру! Вы и представить себе не можете, что они со мной сделают! А женщины, о, они еще хуже мужчин! Карл, вы не должны, вы не можете так поступить со мной!
Карл остановился в дверях и внимательно поглядел на Барбару; его лицо вдруг изменилось, смягчилось, он снова сел рядом с ней и взял ее за руку. По щекам Барбары текли слезы и капали на атласное одеяло.
— Не плачьте, дорогая. За кого вы меня принимаете, за чудовище, людоеда? Я не брошу вас, Барбара, в этом можете быть уверены. Вы одарили меня таким счастьем, я глубоко благодарен вам. Я не могу жениться на вас, но я позабочусь, чтобы вам было хорошо, очень хорошо.
Барбара всхлипывала, у нее дергался подбородок, но она снова вспомнила о своей внешности и стала стараться плакать красиво.
— Каким образом? Деньгами? Деньги не помогут… в том положении, в котором я окажусь.
— А что, что может помочь?
— О Сир, я не знаю сама! Я не представляю, как я смогу…
Он быстро перебил ее новым потоком слов:
— А если я сделаю вас камер-фрау[19], это поможет?
Он разговаривал с Барбарой, как добрый всепрощающий дядюшка, который держит в руках конфетку и предлагает ее маленькой девочке, только что упавшей и разбившей коленку.
— Пожалуй, да. Если вы действительно так сделаете. А не передумаете? И потом просто… просто… о…
Только сейчас она осознала свое поражение и горько зарыдала у него на груди. Он крепко прижал Барбару к себе и гладил по плечам, а она заходилась в отчаянных слезах. Потом тихо освободился от нее и встал.
Она лежала на кровати и всхлипывала, а Карл в это время накинул на себя камзол, повязал галстук, прицепил шпагу и, взяв в руки шляпу, склонился над ней. Карл, который не мог жить без женщин, но легко мог обойтись без одной конкретной женщины, часто жалел, что женщинам приходится иногда вставать с постели.
— Барбара, честное слово, мне нужно идти. Пожалуйста, не плачьте, дорогая. И поверьте, я сдержу свое обещание…
Он нагнулся, поцеловал ее в макушку и направился к двери. На мгновение он обернулся и увидел ее красное от слез лицо, распухшие глаза. Он раздраженно махнул рукой и вышел.
Барбара медленно села, гнев исказил ее лицо. Она приложила руку к раскалывавшейся от боли голове и вдруг открыла рот и так резко и громко закричала, что на шее вздулись вены — тугие багровые жилы, — она схватила с прикроватного столика вазу и изо всех сил запустила ею в зеркало, висевшее на противоположной стене.
Глава одиннадцатая
Эмбер се свечой следовала за провожатым по узкой черной лестнице. Они спустились на полтора этажа вниз, чтобы попасть из камеры должников в пивную Тэпрум. Не успели они пройти и часть пути, как провожатый вдруг резко остановился и загородил собой дорогу. Он стоял на три ступеньки ниже. Эмбер рассердилась и в то же время испугалась выражения его лица, беременность обострила у нее чувство беспомощности.
— Пошли дальше! — крикнула она. — Почему остановились?
Он не ответил, бросился к ней, одной рукой схватил за юбки и потащил к себе. Эмбер взвизгнула и одним ударом выбила свечу из его рук. Тут она неожиданно обнаружила, что путь свободен, и быстро пошла вниз, нащупывая стену. Но короткая цепь на запястьях и лодыжках натянулась, Эмбер потеряла равновесие и упала головой вперед. Она успела согнуться так, чтобы защитить живот, и громко закричала от страха и боли — ее понесло вниз по бесконечно длинной лестнице.
В это время Черный Джек Моллард как раз поднимался по лестнице и успел вовремя подхватить ее, иначе ей было бы несдобровать. Она не видела его в темноте, но ощутила силу его мускулистых рук и услышала его могучий сердитый голос, когда он обругал провожатого, шаги которого еще звучали на верхнем этаже.
— Что он вам сделал? С вами все в порядке? — встревоженно спросил он.
— Да, наверно… Я, вероятно… — Эмбер расслабилась в его руках, измученная пережитым страхом.
Провожатый что-то прокричал сверху, на что Черный Джек снова выругался, отпустил Эмбер и бросился вверх вдогонку за провожатым.