Мистер Питерсон спросил у меня: «Неужели вы думаете, что пластмассы заменят carey?[75]» И он был рад услышать мой ответ: «Хороший черепаховый панцирь сочетает в себе такие эстетические и механические качества, которые никогда не сможет приобрести пластмассовая подделка». — «Да, это так», — сказал он.
Вскоре домов стало меньше, и мы подошли к маленькой лавке, стоявшей в стороне от дороги. Это была последняя постройка в черте города. Мы свернули к ней. Мистер Питерсон постучал в дверь.
Массивный черный человек, волоча ноги, вышел из комнаты, находившейся позади магазина, и поздоровался. Мистер Питерсон поведал ему о нашем деле, и человек сказал, что мы пришли по правильному адресу: чтобы поговорить о биссах и узнать, где правда, а где вымысел, нужно было прийти только сюда. Ведь про черепах выдумывают очень многое, заметил он. Этот человек действительно знал толк в биссах. Он арендовал промысел на северном побережье от Бокас-дель-Торо до Сиксаолы и, если рыночные цены были высокими, в течение промыслового сезона держал на побережье двенадцать — пятнадцать человек. Но теперь рынок никуда не годился, да и сам он был болен, однако продолжал аренду и принимал панцири черепах, которых ловили в свободное время жители побережья. Так как доля velador[76] — ловца черепах — составляла половину дохода, а улов небольшой и цена на черепах всего лишь доллар за фунт, то прибыли не было никакой.
Он повел нас в маленькую гостиную и отпер дверь, ведущую в смежную с ней кладовую. Она была плотно, до самого потолка набита черепаховыми панцирями. Как и Робинсон из Чирики, он запасал carey и ждал неизбежного, на его взгляд, поднятия рыночных цен — ведь когда-нибудь люди поймут, насколько отвратительна подделка из пластмассы.
Я спросил о гнездовании зеленых черепах в Чирики. «Они водятся на всем побережье Панамы, — сказал он, — но единственная порода черепах, откладывающая яйца в Чирики, — бисса. А самый большой район гнездования зеленых черепах — Тортугеро».
При этих словах мистер Питерсон улыбнулся и, хотя сделал вид, что его слова не нуждаются в подтверждении, он все же был рад услышанному. Хозяин подарил мне самый лучший панцирь, который только мог найти в переднем ряду своего склада, и мы распрощались.
Поездка в Чирики не состоялась. Я был разочарован тем, что не подтвердились слухи о районе гнездования зеленых черепах. Но наряду с этим возросло значение побережья Тортугеро и, видимо, сузился район моей деятельности, а также упростилась картина миграции черепах. Может быть, и так! И это лучше, ведь гораздо проще проследить миграционные пути, направленные в один крупный район, чем разбираться в лабиринте следов, ведущих ко многим пунктам. Так или иначе, результатом моей разведки явилось изменение плана. И хотя мне было любопытно взглянуть на побережье залива Чирики, я все же не испытывал ни малейшего сожаления по поводу несостоявшегося сорокамильного плавания в парусной лодке при мертвом штиле.
Когда мы вернулись на рынок, я уплатил мистеру Шеферду обещанную стоимость проезда, и он был настолько доволен, что тут же решил остаться до завтра, чтобы вволю попить в баре ледяной воды. Он даже предложил отвезти мои вещи в «Мирамар». Я с благодарностью принял его предложение и остался побеседовать с мистером Питерсоном.
Мы гуляли по пристани и смотрели, как разделывают черепах. При разделке черепах здесь выбрасывали лишь одну-единственную часть — верхний щит, от которого предварительно отрезали хрящевой край (его называют филеем). Кости нижнего щита, окружающий их филей, хрящевая часть нижнего щита, огромный кишечник — все это шло в дело. Остальное же мясо, а также ласты, голову, внутренности — печень, легкие и все прочее — раскладывают по сортам и отправляют на продажу.